Принц Ранвал был настроен отнюдь не так оптимистично. Странно молчаливый, тихий и совершенно ненадменный, он сидел за столом напротив сестры и только иногда бросал на Даяну долгие задумчивые взгляды.
Леди Геспард чувствовала — Ранвал никак не мог выбрать манеру поведения. «Лесная ведьма» обескуражила наследника престола. Легко и уверенно пользовалась хитрыми столовыми приборами и ела, пожалуй, даже с большим изяществом, чем многие из придворных дам. Через некоторое время принц заметил, что его сестра невольно перенимает некоторые манеры гостьи — так же пользуется салфеткой, так же пригубливает вино, так же аккуратно, на мелкие кусочки разрезает мясо…
— Где вы обучались этикету? — Почти ничего не съев, принц откинулся на высокую резную спинку кресла.
Гостья повела плечом и ответила уклончиво:
— То там, то тут… У меня цепкая зрительная память…
— И все же. Где вы родились, Даяна? На островах?
Аймина, отложив нож и вилку, тоже ждала слов лесной колдуньи. Уже несколько раз принцесса пыталась расспрашивать новую подругу о ее прошлом, но ни разу так и не получила ответов.
— У меня нет родины, — тихо ответила Даяна. — Я родилась на корабле.
— А кто были ваши родители? Они живы? — настаивал принц.
— Мой отец жив, я надеюсь, — не стала обманывать дочь Верховного Нимврода. — А об остальном позвольте мне не отвечать, ваша светлость. У каждого из нас есть тайны, и порой их следует хранить. Во благо.
Очень удивив Даяну, принц отступил. Он больше не расспрашивал ее о прошлом и только слушал болтовню принцессы и редкие реплики гостьи. Его взгляд потерял былую напористость, Ранвал вдумчиво исследовал черты Даяны и выглядел уже не грозным наследником, а обычным заинтересованным мужчиной.
И тем пугал Даяну больше прежнего.
Она отвыкла от мужского интереса. Пристальный, изучающий взгляд принца заставлял ее смущаться и чувствовать себя неловко. «Уж лучше б я была ему, как раньше, неприятна! Я знаю, как бороться с неприязнью, но вот что делать с влюбленными принцами, совсем забыла! Что он хочет? Ответных чувств?! Или достаточно просто — подчинения? Как ответа…»
Ранвал, казалось, уже спрашивал глазами.
«Или это игра огня? В зрачках мерцают огоньки свечей и плещется пламя камина…»
Глаза уже приказывали ответить.
«Какое мне дело до феодального принца и его глаз?!»
Но взгляд принца утягивал за собой в некую древнюю, заманчивую игру с неясными условиями и нескромными традициями. Основа этой игры неизменна — мужчина и женщина, — все остальное вольный случай и право игроков на выбор приза.
И в этом мире главный приз всегда получит мужчина. Женщина — награда.
«Пошел он к черту! Этот принц!»
Легко сказать. Но выполнить? Едва ли. Извечная игра — мужчина-женщина — уже вступала в свои права.
Герцог Урвата выздоровел.
Его опочивальня заполнилась людьми. Вассалами и придворными, слуги спешили выразить почтение и радость, лакеи толпились у дверей и принимали дары и подношения. Их высочество, еще чувствуя некоторую слабость, принимал посетителей, но по просьбе новой целительницы — лесной ведьмы — не брал еду и питье из рук придворных и лакеев. Даяна проверяла каждый кубок, каждую тарелку, вносимую в покои герцога.
— Меня хотели отравить? — нахмурившись, спрашивал правитель.
— Нет, ваше величество, — отвечала ведьма. То, что добавлял в питье герцога Шыгру, по большому счету нельзя было назвать отравой. — Я просто хочу некоторое время готовить вам еду сама. Я буду наполнять ее живительными силами.
Колдун, присутствовавший при этом разговоре, только опустил ресницы, словно забрало шлема, и стал невозмутимым и — покорным. Шыгру умел проигрывать. Проигрывать и ждать реванша, долгая жизнь придворного научила его терпению.
Манеры Кронхама мало напоминали сдержанность учителя. Приемы колдовского лекарского искусства молодой возлюбленный принцессы уже считал своей территорией. Даяна ворвалась на его земли, нарушила покой, и Кронхам видел в ней захватчицу, чьи кони истоптали поля и пашни и в клочья разнесли заградительный редут. Придворный посчитал, что им с Шыгру объявлена война.
И не имело значения, что в награду за выздоровление ведьма просила только одного — отпустить ее с миром. Само существование Даяны уже несло в себе доказательство несовершенства его учения.
Аймина пыталась примирить любимого и новую подругу, старалась вызвать у Кронхама чувство справедливой благодарности, но все напрасно. Отец ее ребенка не мог существовать с лесной ведьмой даже параллельно. Он отталкивал Даяну, не принимал ее, казалось, что одно присутствие колдуньи доставляло ему нестерпимую муку.
— Это ревность, Аймина, — утешала леди принцессу. — Обычная мужская ревность собственника. Вы слишком много времени проводите со мной…
Аймина вынужденно согласилась и оставила попытки объединить два лагеря — ведьму из далеких лесов и тесный круг придворных чародеев.
Едва восстановивший силы герцог почти не обращал внимания на странности, последовавшие за его выздоровлением. Он слишком долго был оторван от государственных дел и уделял им все возможное время. Вельможи и просители, генералы и бургомистры толпились в его покоях буквально с первого дня. Даяна уже жалела, что чересчур усердно подошла к лечению правителя — фармакологически очистила его организм от шлаков, напитала восстанавливающими препаратами, усилила защитные функции, — герцог понял, что слишком нуждается в колдунье. На третий день пребывания Даяны в замке герцог Урвата отдал приказ:
— Госпожа Гунхольд остается при дворе. Мы заинтересованы в ее присутствии и знаниях.
И точка.
Даяна обещала возвращаться раз в сезон, но получила отказ. Как милости просила позволения уехать, ссылалась на неотложные дела и прежние обязательства, но герцог оставался непреклонен.
— Пожаловать госпоже Гунхольд дворянский титул!
Каприз судьбы. К Даяне снова обращались «миледи».
— Ваш долг, миледи, служить короне. Мы в вас нуждаемся.
Спасение от придворных обязанностей пришло неожиданно.
В честь выздоровления герцога в замке устроили пышное празднество. Великосветское общество заполнило парадный обеденный зал, сотни приглашенных вельмож расселись за богато уставленными столами, и герцог, объявляя о своем выздоровлении, закончил речь церемонным обращением:
— Миледи Гунхольд, перед собравшимися здесь скажите — какой награды вы просите за свои труды?
Вопрос был всего лишь проформой. Традицией, установленной еще далекими предками герцога Урвата, — лекарь прилюдно просил награды или милости.
Миледи, сидевшая по правую руку от принцессы, встала, поклонилась собранию и твердо произнесла:
— Прошу позволить мне уехать, ваше высочество.
Одна фраза — и тихий единый выдох толпы придворных разнес ее по дворцу: «Уехать, уехать, уехать!» Этот шепот добежал до самых подвалов, и последний поваренок, вытаскивающий из ледника головку масла, воскликнул: «Она просит разрешения уехать?!» Чумазая девчонка, ловившая на заднем дворе курицу, поймала отголосок и прошептала: «Ведьма просит уехать?!»
Это восклицание подхватили стражники у ворот и разнесли весть по округе: ведьма отказалась от
