звать вас по имени?
– Ну конечно, Хардинг, – торопливо разрешил Джек, сердце которого уже стремительно колотилось, едва не заглушая слова секретаря. Хардинг был единственной ниточкой, связывающей Джека с большим миром. – Умоляю, говорите скорее!
– С одной стороны, мне очень жаль, с другой – ничуть, ибо это событие все меняет, но так или иначе, это свидетельство тому, что, жизнь идет своим чередом, и…
– Хардинг! – вскипел Джек и ударил кулаком по столу. – Переходите к делу! Секретарь сглотнул.
– Ваш дед, лорд Татли, скончался. Две недели назад. Керби отправил письмо в Миддлдейл, а Джайлс переслал его мне в Лондон.
– Ясно. – Джек обмяк на стуле, пытаясь осознать печальное известие. И вправду печальное. Жаль, что он так и не помирился с дедом, не сказал «я прощаю тебя». Джек был готов простить старику все, не ожидая никакого вознаграждения. Как хорошо, что Лайза научила его великому искусству прощения! И как досадно, что дед умер в одиночестве… – Да упокоит Господь его душу…
– Вы понимаете, что это значит? – продолжал Хардинг.
Джек кивнул:
– Да. Когда новым бароном объявят меня, держать меня в тюрьме никто не станет.
– Вам незачем ждать, когда парламент объявит о переходе титула, сэр. Дед завещал вам все свое состояние. Вы можете сразу расплатиться с долгами. Вы уже не должник – наоборот, один из самых богатых людей Англии!
Джек уставился на него не веря своим ушам, потом закрыл лицо руками и разрыдался. И пока горячие слезы жгли ему пальцы, а боль терзала душу, он не переставал думать о Лайзе. Это она доказала ему, что ради близких можно пожертвовать собой. Она была готова отдать все ради своих любимых – как дед, в конце концов, все отдал ему, Джеку. Единственным предсмертным жестом он простил внука и признал свою ошибку.
Слезы кончились внезапно, едва Джек осознал, что произошло. Небывалое умиротворение снизошло на него. Когда он поднял голову, он уже ощущал себя лордом Татли – властным, сильным, готовым принять все блага и обязанности, которые налагает титул.
Удивляясь самому себе, он покачал головой и выразительно взглянул на Хардинга:
– Окажите мне одну услугу, старина.
– Конечно, сэр. Какую?
– Помогите выбраться отсюда.
– Все уже устроено, лорд Татли. – Хардинг покачал головой и усмехнулся. – Самому не верится, что я наконец-то могу назвать вас так. Благодаря мистеру Крэншоу все улажено. С банкирами он умеет находить общий язык, этого у него не отнимешь. Едва я сообщил ему о кончине вашего деда и условиях его завещания, как мистер Крэншоу тут же принялся хлопотать о вашем освобождении.
– И я безгранично признателен ему. – Джек взял со стола письмо. – Я хочу, чтобы Лайза Крэншоу получила это письмо еще до моего возвращения. Вы позаботитесь об этом?
– Да, сэр. Мы уедем отсюда только завтра, а письмо я отправлю сегодня же.
– Кроме того, до отъезда я хотел бы заглянуть к старому приятелю на Стрэнд. Он коллекционер. Повидавшись с ним, я наконец-то смогу стать степенным сельским сквайром.
– Вы хотите сказать, лордом? – церемонно поправил Хардинг. – Итак, я наконец-то стану секретарем члена парламента! Я всегда знал, что мне уготовано блестящее будущее. Кстати, сэр, миссис Брамбл согласилась стать моей женой.
– Поздравляю! Значит, отметим двойную свадьбу? – Джек радостно пожал секретарю руку.
– А мисс Крэншоу тоже приняла ваше предложение?
– Еще нет, но обязательно примет. На этот раз я не потерплю отказа.
Глава 31
К тому времени, как Джек вернулся в Миддлдейл, начался листопад. Осень вступала в свои права, напоминая обо всем, что случилось за последние несколько месяцев. Жизнь Джека изменилась решительно и бесповоротно. Это стало ясно, когда экипаж остановился перед домом в Крэншоу-Парке. Большей радости Джек не испытывал ни разу в жизни. Навстречу ему из дома выбежали Лайза и Селия, они смеялись и плакали, вскоре к ним присоединились Розалинда Крэншоу и Патриция Брамбл. Джек, Хардинг и Бартоломью Крэншоу поспешили покинуть экипаж, воссоединение состоялось.
Объятия и поцелуи продолжались бесконечно, и у Джека возникло волнующее ощущение, что впервые в жизни он очутился дома. Это его семья. Здесь все его любят. Он – герой-победитель, дамы восхищаются им и не устают баловать его. В гостиной Джек неутомимо блистал остроумием и посвящал все семейство в новейшие столичные сплетни, но не мог дождаться, когда наконец останется вдвоем с Лайзой. По ее взглядам, то пылким, то мечтательным, он понял, что и она с нетерпением ждет этого момента.
К удивлению Джека, Лайза предложила ему устроить пикник за кладбищем. Компаньонами она выбрала тетю Патти и Хардинга, хотя и понимала, что это излишняя предосторожность. Но Джек не заметил в ней никаких перемен. Лайзе не терпелось открыть ему правду, она не сомневалась, что он будет в восторге.
Они сидели на траве, ели и пили, смеялись и подставляли лица прохладному осеннему ветру. Потом Лайза опять предложила Джеку прогуляться до затерянного в саду коттеджа. Рука об руку они побрели между рядами яблонь, наслаждаясь одиночеством и любуясь багровыми, оранжевыми и золотистыми листьями, похожими на перья сказочных птиц.
– Ты получила мое письмо? – спросил Джек.
– Нет, – солгала Лайза, решив заставить его поплатиться за обман несколькими минутами неизвестности.
