– И никто не слышал об этом человеке и его так называемом титуле, и я должен спасти мою дорогую кузину от этого распутного негодяя.
Психея подумала о надвигавшейся катастрофе и почувствовала головокружение.
– Вы сомневаетесь, кто я, сэр? – глядя в лицо Перси, спросил Гейбриел. Такого ледяного тона Психея никогда не слышала. Она восхищалась его выдержкой.
Перси побледнел, но не отступал.
– Да.
– Может быть, нам с вами лучше выйти и поговорить наедине? – предложил Гейбриел.
Улыбаясь, он напоминал оскалившего клыки волка. Несмотря на отчаянное положение, Психея на минуту пожалела своего кузена. Но здравый смысл возобладал, и ей захотелось разорвать его на куски. Перси покачал головой.
– Нет, нет, – сказал он, – я не намерен драться с таким, как вы.
Гости заговорили громче, и улыбка исчезла с лица Гейбриела. Вид у него становился все более угрожающим.
– Мне известны и другие способы, – спокойно заметил он.
Перси снова замотал головой:
– Нет, нет, вы не можете вызвать меня на дуэль, если вы не дворянин, и я не обязан принимать вызов от человека не моего класса. И…
– И я буду вынужден свернуть шею такому жалкому трусу, как вы? – спросил Гейбриел.
Он не повысил голоса, но его слова произвели впечатление. Он шагнул к Перси, и тот попятился.
– Я лишь говорю об очевидном, сэр. – Он покраснел и растерялся. – Кем бы вы ни были.
– Мое имя Гейбриел Синклер, с недавнего времени маркиз Таррингтон, – звенящим голосом заявил Гейбриел. – И если кто-нибудь ставит под сомнение мое имя, мою репутацию, мою честь, то он должен обратиться ко мне и представить доказательства своих обвинений.
– Но… но никто о вас не слышал, – заикнулся Перси.
– Гейбриел, старина, в чем дело? – послышался незнакомый голос. – В чем обвиняет тебя это насекомое?
В дверях стоял неизвестный человек, вероятно, только что приехавший на бал. Психея не слышала, чтобы распорядитель объявлял его имя. Могло случиться и так, что в напряженной обстановке, возникшей в бальном зале, лакей просто забыл о своих обязанностях. Прибывший был молодым человеком со светлыми волосами и круглым лицом. В щегольском вечернем костюме он выглядел олицетворением безупречного вкуса.
– Этот идиот думает, что я не тот, за кого себя выдаю, – объяснил Гейбриел.
– Почему же, черт возьми, он так думает? – поинтересовался молодой человек. Он посмотрел на Перси, словно тот был проявлением низшей формы жизни на земле. – Известно ли вам, что мы вместе учились в Оксфорде? А до этого я знавал его в Итоне. В школе мы были маленькими грязнулями.
Психея могла поклясться, что этот элегантный денди никогда в жизни не был грязнулей. Но к ее радости примешивалось недоумение. Оксфорд? Итон? Ни один актер не мог там учиться… Кто же он? Или актер нанял другого актера… нет, нет, это немыслимо. Откуда Гейбриел мог знать, что ему потребуются подтверждения его личности? Однако лицо молодого человека показалось Психее знакомым. Фредерик, Фредди…
– Фредди, ты молодчина, – по-дружески сказал Гейбриел. Он положил руку на плечо друга, и они отвернулись от Перси, более не заслуживавшего их внимания. – Познакомься с моей будущей женой.
Психея, здороваясь с Фредди, слышала, как Перси в отчаянии упрямо твердил:
– Нет. Нет. Он, должно быть, тоже обманщик.
– О Перси! – рассердилась Салли. – Я знаю Фредди Уайрика с самого рождения. Наши семьи дружат уже двести лет. Может быть, ты уйдешь и перестанешь портить мой вечер?!
Как удалось Гейбриелу представить друга из своего несуществующего прошлого? Психея пребывала в полной растерянности. Она не сомневалась, что все должно иметь объяснение. А тем временем улыбнулась молодому человеку с такой симпатией, что тот покраснел.
– Гейбриел, тебе, как всегда, повезло.
Тут Фредди замолчал и переглянулся с Гейбриелом, как будто сказал что-то лишнее. Отчего на мгновение омрачилось лицо Гейбриела? Психее казалось, что перед ней мозаичная картинка, в которой утеряна половина фрагментов, и нет надежды понять, что на ней изображено на самом деле.
Гости вернулись к своим разговорам, зазвучала музыка, но Психее уже не хотелось веселиться. Она еще не оправилась от страха, который испытала после обвинений Перси. Увидев, что Софи сделала ей знак, она извинилась перед мужчинами и поспешила к тетке.
– Перси еще глупее своего отца, – сердито сказала Софи. – Он сделает нас всеобщим посмешищем. Я хочу домой, на сегодня с меня довольно всяких глупостей.
Психея с радостью согласилась с ней. Прощаясь с Психеей, Салли сказала:
– Жаль, что ты так рано уезжаешь. Какой стыд, Перси не способен с достоинством смириться с поражением.
– Стоило бы засунуть его головой в колодец, – с отвращением заметила Психея. Она все еще сердилась на кузена за устроенную им безобразную сцену.
