– Извините меня, я вижу подругу, с которой мне надо поговорить.
– Конечно, дорогая, – сказала старая дама. – Молодым не всегда нравится мудрость старших.
– Вы правы, – согласилась Психея.
Она с искренней жалостью посмотрела на леди Серену и поспешила уйти. В висках у нее стучало, а перед глазами, как в калейдоскопе, мелькали яркие краски бального зала. Голова кружилась, и Психея испугалась, что может потерять сознание. Глубоко вздохнув, она продолжала идти неуверенными шагами, стремясь оказаться как можно дальше от отвратительной злобной женщины. Колени у нее подгибались. Она нашла свободный стул и упала на него.
Гейбриел – убийца.
Нет, этого не может быть.
– С вами все в порядке, дорогая? – спросила дама из арабской сказки; ее тело едва прикрывала тонкая кисея, но лицо, кроме густо накрашенных глаз, скрывал умело задрапированный шарф.
Мужчина в килте посмотрел в сторону Психеи, и два пирата, один с повязкой на глазу, оглядели ее с далеко не сочувственным интересом.
– Да, благодарю вас, – пробормотала Психея.
Что она могла сказать? «Я испытала страшное потрясение. Мой жених, возможно, убийца!» Как она могла так думать, ведь в действительности он не был ее женихом? Слишком легко она поддалась чарам Гейбриела.
За несколько дней Психея так привязалась к нему, что забыла, как мало о нем знает. Синклер был самозванцем, изгнанником с темным прошлым, он сам об этом говорил. А больше всего ее беспокоило и пугало то, что она влюбилась в него.
Мимо прошла женщина во французском придворном платье с маленькой позолоченной клеткой, в которой сидела настоящая канарейка, даму сопровождал индеец в боевой раскраске и, как ни странно, в расшитых драгоценными камнями башмаках.
Психея чувствовала, как снова начинает кружиться голова. Уже трудно сказать, что здесь настоящее.
– Психея, тебе нехорошо?
Голос был знакомым, но она вздрогнула.
К ней вернулся Гейбриел.
Неужели она говорит с убийцей? Разве она не видела, с какой холодной решимостью могут сверкать его глаза? Разве он не признавался в своих грехах, о которых не желал слушать?
Нет, она не могла в это поверить. Гейбриел, который часто бывал так добр, Гейбриел, которому доверяла ее маленькая сестра, Гейбриел, одно прикосновение которого заставляло трепетать ее собственное сердце, не мог быть убийцей.
– Психея? – с беспокойством повторил он.
– У меня немного… немного кружится голова, – дрожащим голосом призналась Психея.
– Не хотите выйти на воздух? Здесь довольно душно.
Психея закрыла глаза. В зале действительно было слишком жарко и душно, но выйти на балкон, одним… в любое другое время сплетни не испугали бы ее. А сейчас Психея подумала, что, возможно, подвергает опасности свою жизнь.
Нет, это невозможно. Какие глупости!
– Я бы выпила чего-нибудь освежающего, – сказала она, ощущая спазмы в желудке.
Гейбриел кивнул:
– Сейчас принесу. Вы подождете, или прислать к вам горничную?
– Нет, просто позвольте мне посидеть спокойно. Гейбриел исчез в толпе.
Не успел он отойти, как к Психее подошел молодой человек. На нем была маска с мышиными ушами, но фрак, облегавший широкие плечи, был черным.
– Мисс Хилл? – спросил он. – Это вы? Она узнала голос.
– Лорд Уэстбери? Да, это я. – Зачем только она придумывала этот костюм, проще было бы повесить на шею табличку с ее именем.
– А Гейбриел здесь? Такое столпотворение, чертовски трудно… о, простите, найти кого-нибудь. Я заезжал к вам домой, чтобы проводить вас на бал, но опоздал, – объяснил Дэвид.
– Он здесь, только что вышел за напитками, – сказала Психея. – Он в черном костюме и широкополой шляпе с плюмажем.
– А, – кивнул Дэвид, – попробую найти его. – И нырнул в толпу.
Психея уже ни в чем не была уверена. Прошел мужчина в русском костюме под руку с русалкой. За ними волочился по полу ее рыбий хвост. Психее показалось, что она даже почувствовала запах рыбы.
Больше никаких маскарадов, пообещала она себе. В жизни и так трудно разобраться даже без этих переодеваний в причудливые костюмы. Окружающее превращалось в кошмар.
Кем же на самом деле был Гейбриел? Что скрывалось под этим костюмом, фальшивым титулом, под всем этим притворством? Каким же был этот человек на самом деле? И неужели ее жизнь, а не только ее сердце, не только ее неудачный план зависели от того, узнает ли она правду?
