— Мне говорили, мужчина из Келапа.
— Ну, какой сюрприз.
— Только подумать, это мистер Краббе.
— Вы все в тайне держали, да? — спросил Салмоис.
— И абсолютно правильно.
— Вот это да.
— Мистер Краббе.
— Очень, очень богатый мужчина.
Бутби вылечился от икоты.
— Теперь, — сказал Краббе, — могу вернуться в Англию, когда пожелаю. Много прессе могу сообщить. Даже, может быть, погубить чью-то карьеру. Денег много. Деньги — сила.
— Можете школу открыть.
— На самых научных педагогических принципах, — добавил мистер Радж.
— Можно по свету поездить.
— Никогда больше не надо работать.
— Да.
— Только подумать, что это все время был мистер Краббе.
Все слишком разволновались, чтобы заинтересоваться очередным блюдом. Все, кроме Бутби. Бутби стукнул кулаком по столу и сказал:
— Вы все! Вся ваша чертова шайка! Все работали против меня! Все старались меня погубить! Но только обождите, и всё, обождите. Я всю вашу чертову шайку достану, даже если это будет последнее в моей жизни дело. Замолчите! — рявкнул он на Гора Сингха. — Когда я, черт возьми, говорю, будьте добры заткнуться. Я пока еще директор!
— Я просто переводил для хаджи, — объяснил Гора Сингх. — И не говорите со мной в таком тоне.
— Говорю, как хочу, будь я проклят!
— Бутби, — сказал Краббе, — хватит. Сядьте, ешьте свою дивную рыбу.
Бутби взвизгнул, схватил большое блюдо жареного риса с гарниром из креветок, швырнул его в Краббе. Промахнулся, попав в засиженный мухами портрет Сунь Ятсена.
Потом снизу послышалось монотонное пение.
— Это старшие, — объявил мистер Роупер, повернувшись на стуле и выглянув в окно.
— Их я тоже достану, — бесился Бутби. — Все замешаны. Кто им разрешил выходить, а? Кто им дал разрешение?
— Семестр кончился, — сказал Крайтон.
Уже можно было разобрать слова песни.
— Хотим Краббе! Хотим Краббе! Хотим Краббе!
Бутби триумфально оглянулся с всклокоченными рыжими волосами.
— Видишь, гад. Теперь не отвертишься. Они тебя хотят. Помоги тебе Бог, если они тебя получат.
— Хотим Краббе!
— Видишь! — Бутби устрашающе ухмыльнулся. Потом снизу донесся один голос, четко прорезавшийся сквозь пение:
— Краббе директором!
Крик был энергично подхвачен. Зазвучали радостные вопли, потом:
— Краббе директором! Краббе директором! Бутби потряс кулаками, стоя во главе стола.
— Насквозь прогнили! Предательство и разложение! Только обождите, и всё, обождите! — Потом, задыхаясь, затопал вниз по лестнице. Слышно было, как он спотыкается и чертыхается на полпути. Потом послышалось, как он рыщет у черного хода в поисках своей машины.
— Теперь можно закончить обед, — заключил Гора Сингх. — Хорошо, что он не остался. Следующие два блюда тоже рыбные. Хоть есть, конечно, мороженое.
— Краббе директором!
Шум сердитых покрышек, раздраженного мотора. Бутби ехал домой. Машина пела вдалеке.
— Прежде чем вы сочтете меня скупым за незаказанное шампанское и сигары, — сказал Краббе, — я лучше теперь объясню, что на самом деле не выиграл в лотерею. Это просто средство от икоты.
— Я так и думал, что номер не выигрышный.
— Да, выигрышный мне хорошо известен.
— Я все время знал, что это шутка. Ха-ха.
— Очень умно.
— Это было очевидно, — сказал мистер Радж. — Вы не из того типа людей, кто когда-нибудь выигрывает крупное состояние. Вы не везучий. По лицу видно.
— Краббе директором! — Теперь не так связно, больше похоже на литургию.
— Ну, какое облегчение, — сказал Крайтон. — Если не возражаете против подобного замечания.
— Он очень разозлился.
— Так и было задумано.
— Ха-ха. Очень хорошая шутка.
— Значит, мистер Краббе снова бедный.
— Ему надо прикончить эту простую пищу и запить чем-то более лукулловым, чем пиво.
— Да, — сказал кто-то. — Бедный Бутби. Никто не скажет, будто он ушел ягненком.
— Он всего-навсего поддельный лев, — сказал мистер Радж. — С искусственными зубами и картонными когтями. Мне его очень жаль.
— Он был неплохим директором, — сказал инчи Джамалуддин, — по сравнению со всеми директорами. За двадцать лет в школе Мансора я знал многих, которые были гораздо хуже.
— Слишком часто выходил из себя.
— Постоянно зевал.
— Британцы, — сказал мистер Радж, — проделали в тропиках героическую работу. Как подумаешь об умеренном, мягком климате на их северном острове…
— Островах, — поправил Макнис.
— …восхищаешься их фундаментальной силой воли. Пришла пора им покинуть Восток. По крайней мере, пришла пора для тех, кого он не поглотил. Невозможно бороться с джунглями или с солнцем. Сопротивление ведет к безумию. Мистер Бутби безумец. Очень жаль. Если б он остался дома…
— Краббе директором!
— Закройте окно, — сказал Краббе. — Можно вентилятор включить.
— Они уже уходят, — сказал мистер Роупер. — Взрыв энтузиазма у них длится недолго.
— Если б он остался дома, мог бы стать приличным директором маленькой школы. Слишком большую власть получил. Через несколько лет выйдет в отставку, потом будет тянуть пустую жизнь, освобожденный адекватной пенсией от необходимости работать. Люди будут смеяться над ним, не приглашая сыграть вместе в гольф или в теннис. А он будет им докучать невразумительными рассказами о стране, которую так и не сумел понять. Жизнь его будет погублена.
— Моя жизнь тоже будет погублена? — спросил Краббе.
— О да, — спокойно сказал мистер Радж. — Но вас жалеть нечего. Страна вас поглотит, и вы перестанете быть Виктором Краббе. Вы обнаружите, что все меньше и меньше способны делать дело, ради которого вас сюда прислали. Утратите дееспособность и личность. Она вас поглотит, и вы станете очередным чудаком. Может быть, мусульманином. Может быть, позабудете свой английский, по крайней мере утратите английский акцент. Возможно, закончите жизнь в кампонге, перестав быть иностранцем, превратившись в старого коричневого мужчину с массой жен и детей, одним из стариков, к которому будут посылать молодежь за советами в сердечных делах. Вы погибнете.
— Краббе директором! — Пробивалось лишь несколько голосов, уже утративших интерес.
— Этот крик — ваш смертный приговор, — сказал мистер Радж. — Пролетариат всегда ошибается.
Начался сильный дождь. Летучие муравьи летели к электрической лампочке. Пот блестел на коричневых, желтых и белых лбах. Москиты принялись жалить щиколотки в тонких носках или голые.
