интересуются — именами, положением в обществе, званиями, но не сутью…
— Меня не интересует то, о чем вы вспомнили.
— Знаю. Меня тоже заинтересовал не ваш статус доктора наук.
— Исследователю тайны звания ни к чему, — согласился Гореница. — Кстати, где вы изучали наш язык?
— О, я знаю большинство земных языков.
— Как вам удалось их изучить?
— Я их не изучал.
— Вы хотите заинтриговать меня? — улыбнулся Гореница. — Извините, я плохой хозяин, вот здесь удобное кресло, прошу садиться. Еще раз извините. Хотите кофе?
Может быть, вина? Или коньяк?
— Не пью, — ответил Синг, стоя у двери и глядя немигающим взором на ученого. — Не беспокойтесь. Отбросим светские условности.
Что-то знакомое показалось Сергею в лице гостя, в его манере, в глубоком холодноватом взгляде. Что-то давным-давно известное. Но где, когда, откуда?
— Хотите припомнить, где мы встречались?
— Снова читаете мысли?
— Слышу, — возразил гость.
— Ну что ж. Я не умею замыкать мысли.
— Когда-то это вам удавалось.
— Когда? — удивился Сергей. — Мы где-то встречались?
— Не в этом мире.
— А, — рассмеялся ученый. — Вы имеете в виду метемпсихоз, перевоплощение? Ну, это весьма проблематично. К тому же есть иные объяснения генной памяти…
— Я имею в виду нечто другое, — молвил Синг. — Впрочем, мы уклоняемся от того, ради чего я прибыл к вам. С вашего разрешения — я теперь сяду. Спасибо. Мне тут удобно. Если можно, я поверну лампу вот так. Не люблю яркого света.
— Я слушаю вас, — кивнул Сергей, сев напротив гостя.
— Узнал о вас в Индии. Читал вашу книгу «Проблема многомерности». Замечательно.
Теоретическая бомба.
— Ну, не совсем. Похожие идеи высказывались многими мыслителями, в древности и теперь. Особенно на Востоке…
— Да, разумеется. Метафизика Востока подошла вплотную к анализу многомерности.
Некоторые исследователи, безусловно, пробивали ограничения временно-пространственного коллапса, выходили в соседние сферы, но…
— Что?
— Они не могли открыть принципиально новой эволюционной спирали для человечества. Знаете, у Рамакришны есть чудесная притча о соляной кукле, решившей исследовать океан. Она приходит к воде, погружается в нее, углубляется, восхищается (ах, ах, как хорошо, я таю, таю!) и — навсегда исчезает, тает без остатка.
— Остроумно, — сказал Сергей. — Я помню эту притчу. Весьма кстати. Одиночные эксперименты, тем более если они заканчиваются сумасшествием, или смертью в самадхи, или религиозным экстазом, прекращающим сознательную самоэволюцию… все это успеха не принесет…
— Согласен, — молвил Синг. — Поэтому я и обратил внимание на ваши идеи. Оставил свою лабораторию у Даджилинга, приехал в Москву. Там меня познакомили с учеными, руководителями Академии. Познакомили с весьма странными работами по проблеме параллельных миров, «теневых» миров, антимиров. Но все это не то. Это как бы продолжение той же надоевшей эволюционной карусели, нагромождение известного в неизвестном. Я высказал пожелание увидеть вас, ибо мои работы шли в том же ключе — овладение бытием мгновения, а значит — прорывом в вечность. Мне дали рекомендации к вам. Они где-то здесь, в портфеле…
— Не беспокойтесь. — Сергей остановил гостя жестом. — Мы договорились — прочь формальности.
— Хорошо. Я сразу же приступлю к делу. Прошу взять меня на Луну.
— Вот как? Какие основания для такой просьбы?
— Я принесу пользу. Весьма значительную. Всю жизнь экспериментировал в сфере многомерности.
— Извините, — отозвался Гореница, — если вы меня будете знакомить с астральными и прочими сферами, то…
— Храни меня господь, как говорят у вас, — засмеялся Синг, и в его черных магических глазах сверкнули синеватые искры. — Никогда не уважал менторов. Да еще мистических. То — сфера теории. А теорий, как известно, столько, сколько теоретиков. Возможно, в тех допущениях и есть рациональные зерна, но мое кредо — чистая практика!
— Это другое дело! — одобрительно сказал Гореница. — Но что вы можете предложить, если мы вас возьмем на Луну?
— Я знаю — ваше строительство необычно. — Синг серьезно взглянул на Сергея. — Там планируются разнообразные эксперименты. Но главная ваша проблема — чувствительные психомедиаторы. Верно?
— Да. Это так.
— Предлагаю свои услуги именно здесь. Вы уже могли убедиться, что я легко читаю мысли.
— Ну, это проще. Такие люди есть и у нас. Это, в конце концов, артистизм. Что вы умеете еще?
Синг указал рукою на маленькую фаянсовую игрушку, стоящую на противоположном конце стола.
— Что это?
— Японский сувенир. Когда-то пришлось бывать в Токио на симпозиуме, купил. Он вам нравится?
— Подходящая вещь для эксперимента. Внимательно смотрите на сувенир. Теперь на мою ладонь…
Синг раскрыл длинную чувствительную ладонь, на ней ничего не было. Он сложил пальцы в кулак. Сергей вопросительно поглядывал то на гостя, то на куклу.
Гость сосредоточился, чело его потемнело. Гореница явственно увидел, как очертания сувенира таяли, исчезали. Все. На том краю стола нет ничего.
Синг раскрыл ладонь. На ней лежала игрушка.
Гореница засмеялся.
— Фокус. Вы там, на Востоке, все мастера на иллюзии. У нас есть такие ловкачи в цирке…
— Извините, — холодно возразил Синг. — Я считал, что вы воспримете феномен серьезно. Я прибыл издалека не для фокусов.
— И все же… я экспериментатор-скептик. Пока есть возможность обмана, я не приму на веру даже то, что видят мои глаза.
— Попробуйте усложнить эксперимент, — сухо предложил Синг.
— Отлично. Дайте сувенир. Я ставлю его на место. Теперь… чем бы его накрыть?
Ага, вот прозрачный колпак. Стекло. Теперь — пожалуйста. Делайте вашу трансмиграцию и телепортацию…
Когда сувенир исчез из-под колпака, придерживаемого рукою Сергея, в комнате наступила тишина. Ученый внимательно посмотрел на гостя, который невозмутимо переложил игрушку из ладони снова на стол, затем одобрительно воскликнул:
— Замечательно! Но как это вам удалось? Надеюсь, это не тайна, как у фокусников или у факиров?
— Разумеется, нет. Я приехал для того, чтобы предложить научную помощь, а не демонстрировать феномены…
