командира разведгруппы, только что вернувшейся из рейда по обнаружению колонны, начальника вооружения бригады. Последнего полковник Мендес вызвал по просьбе Миронова: нужно было решить кое- какие вопросы по вооружению его группы, в частности, подобрать холодное оружие, которым не смогли снабдить их в Луанде.
— Итак, — сказал, вставая, комбриг, — диспозиция такова. — За время, прошедшее с момента нападения на поселок чехословацких строителей, далеко колонна уйти не могла, да и не ушла. Как бы ни гнали пленных, они все-таки люди гражданские, к длительным переходам неприспособленные.
— Леня, переводи остальным, — скомандовал Миронов, чтобы не отвлекаться на синхронный перевод самому. Ему нужно было сейчас уловить все детали и нюансы обстановки.
— Силы унитовцев достаточно велики, — продолжал полковник. — Около пятидесяти человек. Вооружены китайскими автоматами, бельгийскими автоматическими винтовками G-3, гранатометами РПГ. Поданным разведки, выглядят они опытными, успевшими повоевать партизанами. Но это понятно, на такую операцию молодых и необстрелянных не возьмут. По тем же данным, юаровцев среди них нет, командует офицер и двое капралов. Но сомневаемся, что, если внезапно выбить этих троих, рядовой состав тут же разбежится.
Не забывайте, что дисциплина в УНИТА железная. Тут их и португальские, и юаровские инструкторы натаскали…
Положение пленников плачевное. Их гонят вперед, то и дело подгоняя прикладами. Похоже, что уже есть и раненые. Или же кто-то был ранен во время захвата.
Ситуация осложняется еще и тем, что командование ФАПЛА с целью максимально затруднить передвижение колонны приказало осуществлять так называемую тактику «выжженной земли». То есть, на предполагаемом пути колонны изымаются абсолютно все съестные припасы, сжигаются поселения (что, впрочем, совсем несложно сделать), минируются дороги и тропы. Население перевозят в другие, удаленные районы. Хорошо, хоть реки не приказали отравить, — невесело пошутил Мендес.
— Сил бригадного подразделения специального назначения вполне хватает, чтобы осуществить операцию по освобождению пленников. Но советское военное командование настояло на том, чтобы в этой операции участвовали и его представители. То есть — вы, — легкий кивок в сторону Миронова и его группы… — Мы согласились еще и потому, что нашим спецназовцам будет полезно поработать в контакте с советскими коллегами. Считаем, что у нас достаточно опытные специалисты, но все же, согласитесь, поучиться на чужом опыте никогда не вредно.
«Да ты, дяденька, дипломат, — усмехнулся про себя Евгений. — На чужом опыте… Ваших-то спецназовцев кто натаскивал? Или же их инструкторов, что вернее. Специалисты из Лэнгли, что ли? Такие же советские мужики, как и мы».
— Надеемся, что быстро решим все вопросы и сегодняшней же ночью проведем операцию, — закончил полковник.
После него обстановку докладывал командир разведгруппы. Расстелив на столе более подробную карту местности, он показал, каким путем движется колонна с пленными. Ниточка маршрута оказалась не прямой, как следовало ожидать, а, скорее, зигзагообразной, причем в одном месте даже делала небольшую, но неожиданную петлю, словно колонна вдруг решила повернуть назад, даже повернула, но потом все же двинулась в главном направлении. Указав на эту петлю карандашом, Миронов вопросительно глянул на командира разведгруппы, курчавого очень смуглого мулата.
— Там наш аванпост стоял, они почти в него уперлись, сдали назад. Комбриг отдал приказ убрать аванпост с пути колонны. Парни ушли, те проведали и погнали пленных дальше.
— Кстати, товарищ полковник, — обратился к Мендесу Евгений. — А как случилось, что унитовцы беспрепятственно подобрались к чехам и захватили их?
Тот досадливо поморщился.
— Наше упущение, конечно. Мы должны были настоять на том, чтобы их поселок охраняли кубинские солдаты. Но чехи резко воспротивились, дескать, они прилетели помогать ангольскому народу, поэтому и охрану должны нести бойцы ФАПЛА. А какие из них охранники? Спят на постах, уходят самовольно по своим делам. В общем, караульная служба у них несется из рук вон плохо. Чехословацкий поселок находится на дальнем конце города, перестрелки почти не было. Так, два-три разрозненных выстрела. Но это здесь дело настолько обычное, что никто и внимания не обращает. Взяли строителей практически без боя, голыми руками. Доигрались они в свой интернационализм, теперь нам расхлебывать придется.
И Евгений подумал, что очень понимает этого, уже начинающего седеть, кубинского полковника. Общаясь с аборигенами развивающихся стран, мы прекраснодушничаем, априори приравниваем уровень их социального развития к своему и каждый раз неприятно удивляемся, обнаружив, что грубо ошиблись. Расовая теория здесь не при чем. Просто в кровь европейца дисциплина в большей или меньшей степени всосалась, можно сказать, с молоком матери и ремнем отца. А все эти развивающиеся похожи на маленьких и еще не поротых историей детей, которые веселятся, едят, спят и совсем не знают силы слова «НАДО». Потому-то они и развивающиеся. Правда, неизвестно, сколько десятилетий, а, может, и веков будут развиваться до уровня полностью цивилизованного человека. И куда уйдет за этот срок человеческая цивилизация? Так и будут все время догонять?
Еще примерно с полчаса обсуждали детали предстоящей операции, потом майор Орейро пригласил всех поужинать и затем уже продолжить подготовку. Перешли в столовую на первом этаже.
Ужинали без спиртного, цыпленком с рисом, блюдом, приготовленным по истинно кубинскому рецепту. Присутствовал также и непременный кофе. Евгений предупредил ребят, чтобы на напиток сильно не налегали, в крайнем случае запивали кофе холодной водой. Портос блаженствовал, кубинский цыпленок явно пришелся Толику по душе. Повар уже несколько раз подкладывал ему добавки. Наконец Евгений не выдержал и потихоньку погрозил Монастыреву кулаком, сделав страшные глаза: «Не наглей!». Толик пожал плечами, и, равнодушно отодвинув от себя тарелку, взялся за большой кувшин с лимонным напитком.
За ужином говорили о разном. Кубинцы смеялись, подшучивали друг над другом и над советскими гостями. Но беззлобно, по-дружески. Евгений слышал о том, что Фидель основательно вдолбил в головы жителям острова Свободы: советские люди — их старшие братья, и если случится что-то, им нужно помогать, не жалея сил. Как обстояли дела с кубинским воинским контингентом в Анголе и каковы здесь отношения между советским и кубинским командованиями, он знать не мог. Но зато мог предположить, что открытые и дружелюбные кубинцы зачастую наталкиваются на подозрительность и некоторую холодность советских, приученных к тому, что каждый иностранец — потенциальный шпион, спит и видит, как бы завербовать простодушного советского гражданина и выудить у него секретные сведения о новейших ракетах, танках и подводных лодках. Другой вопрос, что далеко не каждый гражданин СССР обладает такими сведениями. Но, замороченные пропагандой, граждане как-то об этом не задумываются. Не задумываются они и о том, на кой хрен ЦРУ или БНД простой советский бухгалтер, который кроме финансовых бумаг своей маленькой конторы «Вторчермета» ничего больше не знает?
Или, не дай бог, будучи как-нибудь в загранкомандировке, случится связь с иностранкой, и об этом узнают «компетентные органы»! Лучше сразу стреляться или в петлю лезть. Ведь замучают «беседами», походящими на допросы, застращают мрачными перспективами продолжения такого романа. А мрачные перспективы и впрямь проявятся. Только дома, на Родине. Мгновенно станешь железным невыездным, повышения по службе не видать, как своих ушей, если член партии (а как же не член, коли за границу выпустили?), получишь а-агромадную дыню по партийной линии. В общем, все тридцать три удовольствия.
Вот так и с кубинцами. Казалось бы, братья, тоже ведь коммунизм строят, родные если не по крови, то по духу. Воюют здесь, не щадя себя во имя идей, распространяемых по миру Старшим Братом — Советским Союзом. Так ведь нет, наверняка предостерегают от неслужебных контактов и с ними, следят, чтобы таких контактов не случалось, наказывают уличенных в них вплоть до высылки в Союз…
Позднее Евгений убедился, что так в действительности и происходило в этой далекой африканской стране. А тогда, в первый день после прилета, то были лишь предположения. И в ответ на шутки кубинцев он шутил сам. За столом, несмотря на отсутствие спиртного, царило оживление и приподнятое настроение духа. Оказалось, что у кубинцев есть специальное слово, обозначающее подобный треп — «ходер». О предстоящем в ближайшее время, словно по молчаливому уговору, старались не упоминать. Незачем было сейчас загружать голову. Ведь уже было обговорено, что действовать спецназовцы будут по
