рогульку, а добротное металлическое изделие с обтянутой красной резиной ручкой.
— В Германии как-то по случаю приобрел, — пояснил он. — Очень полезная штука.
Достал из того же кармана глухо звякнувший мешочек. В нем оказались металлические шарики от подшипника. Идеальный снаряд! Подождал, пока маленький красный огонек на ближайшей к ним камере погаснет, прицелился и выстрелил. Издалека раздался тихий звон, объектив у камеры был разбит.
— Теперь они подумают, что камера вышла из строя. Но не сразу, а когда до нее очередь дойдет, примерно через полчаса.
Точно так же он поступил и со следующим телеглазом, когда пришел его черед передать смену. Обозреваемый охраной сектор значительно сузился. Можно было отправлять людей на захват дотов.
Пока все проходило по плану и бесшумно. Никто в лагере не догадывался, что атака уже началась. Но действовать нужно было быстро и решительно, потому что с минуты на минуту юаровцы начнут просыпаться и выходить из бараков.
Две группы двинулись к дотам. В одной из них был все тот же Монастырев, а в другую напросился Штефырца. Оба друга потащили на себе сумки с пластитом и радиовзрывателями.
В это время Сидихин допрашивал «языка». Молодой белобрысый парень, очнувшись, никак не мог понять, где он оказался и кто эти люди вокруг него? Он держался за ушибленную голову, стонал, но никак не реагировал на вопросы, которые ему по-английски задавал Герман. Наконец разведчику надоела игра «в молчанку», ион пару раз крепко съездил пленному ладонью по лицу. Как ни странно, помогло. Стоны прекратились, парень убрал руки с головы и посмотрел на Германа прояснившимся взором.
— Вот и отлично! — порадовался Сидихин. — Теперь поговорим.
Поняв, что деваться ему некуда, пленный охотно стал отвечать. Вопросов к нему было немного. Сколько человек в лагере? Сколько из них вооружены и чем? Когда смена караулов? Не ожидается ли прибытие сюда в ближайшее время солдат или гражданских?
Оказалось, что численность населения лагеря — сорок человек, половина из них военные, двое офицеров, остальные — рядовой состав. Из оружия — автоматические винтовки М-16, несколько ручных пулеметов. Смена караулов через час. Никого не ожидают, но вчера на вертолете прибыло трое гражданских. Где вертолет? Стоит в укрытии около взлетной полосы.
— Что делать с ним будем? — спросил Сидихина Евгений, когда допрос окончился.
Тот поморщился.
— И не хочется вроде бы кончать, но что поделаешь? Нам он не нужен, пленных приказано не брать. Уберем по-тихому…
— Оставим его здесь, — предложил Миронов. — Может быть, выберется. Ему-то за что погибать?
Герман подумал несколько секунд, что-то прикинул, потом махнул рукой:
— Хрен с ним, пусть валяется! Неплохой вроде бы парень.
С той стороны, где находились доты, послышался свист.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Сидихин, — наши управились. Теперь и начинается главная работа!
По команде отряд рассыпался в цепь и бросился к баракам. По дороге к ним присоединились группы, бравшие доты. На бегу Щтефырца показал Евгению сжатый кулак: все путем.
В лагере подбегавших бойцов никто не заметил, все действительно спали. Заранее намеченные группы устремились к предназначенным им баракам. Евгений и Серхио, зная, что лаборатория находится в здании, отмеченном красным крестом на крыше, неслись туда. Сзади, чуть отстав, следовал Сидихин.
До входа в барак оставалось шагов двадцать, когда дверь его открылась, и на пороге показался Симонов с неизменной винтовкой в руках. Он яростно махал приближавшимся офицерам, подгоняя их. Буквально за три минуты нападавшие заняли позиции у входа в каждое здание. Но внутрь никто проникать не спешил. Все должно было произойти одновременно, и бойцы ожидали сигнала.
— Ну, что тут у тебя? — спросил Симонова подбежавший Сидихин.
— Полный порядок! — невозмутимо отозвался экс-майор. — В лаборатории никого, допоздна работали, сейчас отсыпаются. Есть один нюанс. Вчера прибыла комиссия: два юаровских чина и один американский. Шишки, судя по всему, большие. Как думаешь, может, забрать их с собой?
На Евгения и Серхио он вообще не обратил внимания.
Несмотря на то, что в любую минуту кто-то из обитателей лагеря мог проснуться и поднять тревогу, Герман дал себе минуту на раздумье. Он достал из кармана завернутую в пластиковый пакетик — чтобы не промокла — пачку сигарет, чиркнул зажигалкой, прикурил, глядя куда-то поверх головы Симонова. Сделав пару глубоких затяжек, бросил окурок под ноги, затоптал и потом только вопросил:
— А они нам нужны? Есть приказ: уничтожить лабораторию, вывезти документацию! Какие шишки, кто их видел? Это ты говоришь, что они шишки! А в действительности, может быть, обычные лаборанты. Или даже повара! На хрена нам еще пленных тащить да переправлять в Союз? Пусть здесь остаются!
— Как знаешь, — пожал плечами Симонов. — Мое дело было сообщить. Решать тебе!
— Вот я и решил, — сказал Герман и, повернувшись к ожидавшим его сигнала бойцам, махнул рукой: — Давай!
Двери бараков одновременно вылетели от мощных ударов и внутрь полетели десятки гранат. От прогремевших взрывов легкие здания, построенные по тропическим нормам, подпрыгивали и перекашивались, оконные рамы со звоном вылетели. Там творился настоящий ад. В довершение нападающие еще и с остервенением выпускали содержимое автоматных магазинов во все щели рушившихся бараков. Никто не мог после этого остаться в живых. Многие даже не успели проснуться.
Все действие заняло не более десяти минут. Лагерь перестал существовать. Оставив бараки, несколько бойцов увлеченно выковыривали вражеских солдат из последних двух дотов. Те заперлись изнутри и сдаваться отказывались, понимая, что в живых им не остаться в любом случае. Симонов и Сидихин направились в лабораторию. Евгений кивнул Серхио:
— Пошли, полюбопытствуем!
На самом деле ему не хотелось и дальше смотреть на это жестокое уничтожение еще недавно мирно спавшего лагеря. Конечно, здесь были враги, занимавшиеся черным делом… Но все равно Миронову становилось не по себе, когда убивали ни о чем не подозревающих людей.
Кажется, Серхио чувствовал что-то похожее, потому что, услышав предложение товарища, поспешно согласился и первым вошел в лабораторный барак.
Миронов мало что понимал в практической медицине (кроме полевой), а уж в медицинских исследованиях и подавно. Поэтому ему ничего не говорили сложнейшие аппараты и приборы, которыми была битком набита лаборатория. Не мог бы Евгений с уверенностью сказать, что и начальники его много в этом смыслили. Да, они с умным видом расхаживали между столами, заставленными колбами и пробирками, разглядывали стеклянные шкафы, даже щелкали какими-то переключателями на панелях. Но все равно ясно ощущалось, что все это хитромудрое оборудование для них — китайская грамота.
Наконец Сидихин и Симонов бросили корчить из себя умников и занялись большим сейфом, стоявшим в самом конце барака. Вся необходимая им документация должна была храниться внутри. Вот только, чтобы ее достать, следовало открыть массивную дверцу, а ключи от нее находились у одного из уже покойных исследователей. И где теперь искать эти ключи? Даже не хотелось думать о том, во что теперь превратился их обладатель.
— Ну и что? — возмутился Сидихин. — Рванем мы сейчас эту дверцу к чертовой матери и все оттуда достанем! Турист! Организуй-ка нам опытного подрывника!
Евгений кивнул и вышел на поиски Штефырцы. Тот как раз занимался своими прямыми обязанностями: прилаживал заряд к двери одного из еще не сдавшихся дотов. Миронов вкратце обрисовал ему ситуацию.
— Сделаем! — сказал Мишка. — Сейчас вот только этих козлов выкурим!
Он воткнул в брусок пластита алюминиевый патрончик взрывателя, прижал к косому срезу бикфордова шнура две спички и чиркнул по ним коробком. Шнур со змеиным шипением загорелся, разбрасывая искры.
— Разбегайся! — скомандовал Штефырца, и все кинули прочь от обреченного дота. Через несколько секунд раздался сильный взрыв, металлическая дверь исчезла внутри бетонного купола, и оттуда повалил дым.
