приспособляемость. Может, через десять тысяч лет они бы уже выработали инстинкт, подсказывающий, что на льду не следует скапливаться в одном месте большой толпой. И значит, Глюк с Ведичем преподали им первый урок. Наметили, так сказать, тропку к разумному поведению. Однако лед, как выше указывалось, оказался толстенным. Под наваленным сверху снегом, а теперь еще и воинством начал чуть потрескивать. Любой человек уже бы догадался, что дело нечисто, и рванул прочь. Но братцы-механоиды были дерево деревом, хоть и из чистого металла. Они даже ухом не повели, тем более что у большинства таких органов и вовсе не наличествовало.
Как раз в этот момент небывалый катаклизм организовал им второй урок. Точнее, сразу экзамен. Никто из механоидов не запасся даже шпаргалками. Так что все провалились. И в смысле сдачи экзамена на наличие мозгов, и в смысле того, что лед не мог вынести мгновенно утроившейся тяжести такого количества незваных гостей.
Лед провалился.
Механоидная армия плавать не умела. Никто ее этому не учил. Да и в силу своей металлической природы плавать механоид умеет не лучше топора, хотя у того хоть ручка деревянная. У этих деревянными были только мозги. Правда, если подумать, что механоиду будет от утопления? Дышать кислородом ему не требуется, любое давление воды ему «до лампочки». Так что если не засосет в ил, то механическая тварь вполне способна выковыряться из ситуации, бредя по дну в сторону берега. Лишь бы накопленной внутри энергии хватило.
Однако, как неоднократно уже указывалось, механоиды понятия не имели о своих собственных преимуществах. Так что поначалу началась свалка. Проваливающиеся под лед существа цеплялись за всё подряд. Друг за дружку, за опрокидывающиеся льдины. К тому же самим им стало тяжелее двигаться, ведь даже металлические мышцы были приспособлены для нормальной силы тяжести, а не для какого-нибудь Сатурна.
В общем, вся армия утонула менее чем за два десятка секунд. Еще до момента, когда гравитационный язык втянулся обратно в свое сферическое логово. Через минуту на поверхности обского водохранилища воцарилась тишь да гладь. Но, правда, только в плане механической жизни. Настоящая гладь не получилась из-за лопнувшей ледовой поверхности. Теперь тут были скорее ледяные торосы Северного Ледовитого океана.
Но вот подо льдом разбушевались куда более серьезные страсти.
108. Подо льдом
Там, подо льдом, «брат шел на брата». То есть механоид на механоида. В силу сухопутной жизни людей, они гораздо меньше знали о «достижениях» механической жизни под водой. Как здесь, в разливе Оби, так и в других локациях. А ведь водная гладь была для механической эволюции такой же зоной экспансии, как все остальное. Здесь было даже вольготней — тут не наличествовало всяких сталкеров и прочей мешающей суеты. Так что под водой образовалась своя механоидная экосистема, несколько отличная от той, что царила на суше. Ну, а сейчас в нее вторглось целое полчище чужаков. Эти чужаки тоже могли жить без кислорода, и давление водной толщи не имело для них никакого значения. Однако плавать они все-таки не умели. Их зрение и другие органы ориентации были не приспособлены для воды. Разве что у некоторых видов, так сказать, новых земноводных. Конечности большинства вторгшихся тоже не слишком подходили для передвижения по дну. Они были чрезмерно тонки и не создавали опору на илистом дне. Эти последние были обречены в любом случае. Не имея возможности добраться до мест подзарядки, они так и так должны были заржаветь и обрасти илом. Твари попроворнее имели шанс рано или поздно добрести к берегу по дну. Какой-то процент неизбежно бы заблудился. И их судьба тоже не завидна. До последнего ватта своих батарей, они обрекались кружить по дну акватории, но так и не найти потерянной навеки земли обетованной.
Однако в реальности столь медлительные сценарии навсегда отвергались напрочь. Вместе с механическими тварями под лед провалился и «вавилонский капкан». Для диапазона его мью-фонного излучения толща воды не играла никакой роли. Да в принципе, уже не играло роли и то, что «машинка» могла сломаться в начавшейся сутолоке. Свое дело она уже сделала. Каждая из механических тварей, в силу своей природы, моментально восприняла и записала внутри себя всю «хромосомную передачу». Теперь каждый компьютерный чип каждого механоида, и даже скорг, постоянно воспроизводил эту программу- вирус. А ведь один из навязанных им «вавилонским капканом» алгоритмов гласил: «Убей чужака!» И речь там шла вовсе не о каких-то хрупких биологических созданиях — людях. Речь шла, в первую очередь, о конкурентах из собственной среды.
Умеющие плавать в воде «пираньи», да и все им подобные, конечно же, стали для сухопутных железяк самым что ни на есть злом. Но ведь и водяные механические змеи с остальной стаей таких же рыбин тоже попали под излучение «вавилонского капкана». Теперь каждая их наночастица требовала «крови» чужих. А ведь все было еще серьезнее! Вирус Кварода действовал так хитро, что теперь каждый из мью-фонов механических тварей начал непрерывно прокручивать в окружающий мир запланированный код. Вирус обрушился на всю округу, подобно лавине.
Конечно же, приманенные «блесной» пришельцев на лед, механоиды заразились, как только оказались в зоне поражения «капкана». После того как, повторившись несколько раз, код-вирус записывался точно, он зацикливал передающую систему любого порождения Техноса. Однако излучение «капкана» было слишком сложным, и на большом расстоянии улавливалось нечетко. Бывало, что механоид и заражался «враждебностью», но сам не становился источником «заразы». «Вавилонский капкан» никак не мог перекрыть всю акваторию новосибирского водохранилища. Однако теперь, когда оказавшиеся поблизости водные механоиды заразились, переносить заразу на соседей принялись уже они.
А в подледной темени, в водной жиже, с температурой около нуля по Цельсию, разразилась битва. Как только сила тяжести стабилизировалась и механическая жизнь обрела обычную подвижность, всё вокруг зашевелилось. Озверевшие «пираньи» начали таранить свалившихся грудой на дно железяк. Те оборонялись, да и сами нападали, своими обычными методами. Никто их не предупредил, что в более плотной среде кое-что неприменимо. Допустим, импульсные «Карташи». Вместо того, чтобы вылетать, как положено, пули тормозились, наталкивались одна на другую еще в стволе, разрывали его напрочь. Иногда они поражали даже своих хозяев. Лазеры кипятили охлажденную воду. Их диапазон излучения не был приспособлен для действия в такой среде. Поражающие свойства снижались в десятки раз. В общем, в более выгодной ситуации оказались представители водной механической жизни. К месту драки, словно на настоящее пиршество акул, неслись новые «пираньи». Они тоже набрасывались на ковыляющих по дну сухопутных механоидов. Те огрызались. Но главное продолжало происходить в недоступных человеку диапазонах. Зараженные «вавилонским капканом» механоиды, сами того не зная, облучали своих врагов. Зараза распространялась.
— Как думаешь, она вытравит всех? — спросил по этому поводу Ведич.
Ни он, ни его напарник Глюк не могли видеть, того, что творилось подо льдом. И чувствовать пронизывающее всё и вся излучение они тоже не могли.
— Думаешь, механоиды выберутся на сушу? — усомнился Глюк.
— Должны бы по идее, — пожал плечами Ведич.
Гравитационный катаклизм завершился. Непосредственная погоня отсутствовала. Оба сталкера стояли теперь на берегу и наблюдали. В общем-то, наблюдать пока было нечего. Но зато стало чуть светлее, и даже угомонилась поземка. Так что они могли видеть, как слиплись в неподвижности ледяные торосы.
— Происходящее надо было бы назвать «Ледовым Побоищем на Оби», — высказался Глюк. — Как думаешь?
— Да нет, — отмахнулся Ведич. — Никто ведь и не узнает об этом.
— Точно, — вздохнул Глюк. — Подвиг наш чрезмерно засекречен.
Но, возможно, он ошибался. Попривыкнув к тишине, оба начали различать некий отдаленный гул. Имплантаты они отключили. Потому выяснить, что это такое, не удавалось. Имплантаты они вырубили по двум причинам. Во-первых, чтобы те тоже не заразились от «капкана». Вообще-то, вирус предназначался
