зеленую кнопку, вышла в коридор.
– Алло! Я слушаю!
До конца рабочего дня Татьяна старалась не задумываться о личных проблемах. С заданием она справилась вполне успешно. Но вот наконец пришел вечер, и план в общих чертах сложился. Оставалось дело за малым. Распечатав несколько фотографий соперницы, Татьяна пришла к себе домой. Закрепив на стене большой снимок Ольги, она долго смотрела на него. Решение уже принято, пришло время начинать заключительную фазу.
Она отыскала нужных парней на той же скамейке. У них ничего не изменилось: неизменное пиво, нагловатые девицы на коленях у двоих. Вожак отреагировал мгновенно, первым поднялся, вразвалочку подошел к Татьяне:
– Привет! Пришла?
– Как видишь, я обещание держу! – соблазнительно улыбнулась ему Татьяна.
– Пойдем к нам! Пивка попьем! – предложил парень.
– Да ну его! Лучше что-нибудь получше придумать! – сказала Татьяна и провела кончиком языка по пухлым губам.
– Это в каком смысле? – растерялся парень.
– В том самом! Ты мне понравился, потому и пришла. У тебя есть где?
– Что «где»?
– Мальчик, не строй из себя недотрогу! Не видишь, что ли, я уже хочу! Дома у тебя сейчас кто?
– Мамка! А если в подвале? – нерешительно предложил парень.
– Ты еще на трамвайной остановке предложил бы! Спроси у своих, к кому сейчас можно завалиться.
– Ты не шутишь? – все еще не веря в привалившее счастье, спросил парень.
– Бегом давай, пока не передумала! А то сейчас любого из твоей бригады возьму и дам! – поторопила его Татьяна.
Алена, желая помочь мужу, отменила назначенную на утро встречу и отправилась в колледж. Необходимость выяснить, когда и, главное, где состоится шабаш, подтолкнула ее на срочную встречу с Машей. Алену не оставляли сомнения в том, что удастся получить полную и достоверную информацию у девушки, но иного выхода у нее не было. Только Маша могла послужить связующим звеном между сыщиками и сектой сатанистов.
Женщина в надежде отыскать Машу присела на скамью неподалеку от входа и принялась наблюдать за снующими студентами. Теперь, зная, что дело в колледже не чисто, она невольно отмечала, как при встрече парни и девушки обмениваются особыми знаками, по-видимому в определенной степени заимствованных у масонов. Да и в одежде наблюдался особый, своеобразный стиль. Подавляющее большинство носило необычные ожерелья и браслеты.
На сидящую Алену вроде бы никто не обращал внимания, но тем не менее она постоянно чувствовала чей-то тяжелый взгляд. Незаметно оглядевшись, она не сразу увидела шелохнувшуюся штору на третьем этаже. Именно оттуда, из-за плотной шторы, за ней кто-то пристально наблюдал, но этим дело не закончилось. Алена явственно ощущала, что кто-то настойчиво пытался что-то внушить. Женщина чисто рефлекторно поставила блок, но давление продолжалось. Алена, стараясь не афишировать, что почувствовала постороннее вмешательство, не меняя позы, продолжала сидеть на скамье как ни в чем не бывало. Только искоса поглядывала на зашторенное окно. Вот штора снова вздрогнула, чуть сдвинулась. На таком расстоянии невозможно было разобрать, кто смотрит на нее из глубины комнаты, но все же Алена почему-то была уверена, что там женщина, причем средних лет, и она с ней уже где-то пересекалась. Невидимая дуэль продолжалась довольно долго. Наконец там, за шторой, что-то произошло. Давление прекратилось так же внезапно, как и началось. Алена вновь переключила все внимание на студентов. Она надеялась, что Маша появится, но девушки все не было. Решив не рисковать, женщина сменила позицию для наблюдения и устроилась так, чтобы ее не было видно из зашторенного окна.
Прошло уже более двух часов, а Маша так и не появлялась. Внезапно Алена почувствовала острую боль, словно раскаленная игла воткнулась в низ живота. Женщина невольно согнулась. Казалось, еще немного – и она потеряет сознание от жгучей боли. Дрожащей, холодеющей рукой Алена потянулась к телефону.
Она остановилась у распахнутого окна. Двор отсюда прекрасно просматривался. Дело оставалось за малым: сосредоточиться и сделать то, что нужно. Она отчетливо видела и учебный корпус, и фигурку женщины, что пристроилась на скамье неподалеку от входа. Она знала, что делать, только на этот раз придется быть не просто проводником чужой воли, но и активно вмешиваться, прилагая немалые усилия к тому, что является настоящим колдовством. Поглядывая на женщину, она нарисовала на листке перевернутую пентаграмму, на ней – небольшую тряпичную куклу. Тонкий длинный нож с черной рукоятью послушно скользнул в руку. На третьем этаже резко распахнулась плотная штора. В оконном проеме появилась фигура в черном балахоне. Остроконечный колпак закрывал лицо. Руки поднялись, фигура застыла, словно на распятии. Она словно физически ощутила удар. Пора начинать. Ни малейших сомнений или колебаний в тот момент она не испытывала. Только упоение властью и силой.
нараспев произнесла она и, устремив взгляд на женскую фигурку на скамейке, вонзила нож в живот куклы. Теперь она не сводила глаз со скорчившейся на скамейке фигуры. Боль, злая, яростная, терзала женщину. Она видела, как та, на скамейке, судорожно зажимала низ живота, как побелевшим ртом лихорадочно хватала ставший вдруг густым и вязким воздух. Будто в один миг оказавшись рядом, она с небы валой отчетливостью наблюдала, как широко распахнулись глаза жертвы, как расширились, стали огромными зрачки. Как испарина покрыла лоб.
Она повернула нож в животе куклы и, закусив губу от восторга, увидела, как женщина бессильно заваливается на бок, прямо на серые бетонные плиты. Что она испытала в этот миг? Счастье! Восторг! Неограниченную, ни с чем не сравнимую власть! И не важно, что она была отчасти проводником! Какая, собственно, разница! Это она нанесла жесточайший удар и достигла поставленной цели. Что ей до того, кто создал саму силу? Именно она направила ее, сконцентрировала. Именно ее мыслеобраз позволил силе войти в тело жертвы, разорвать невидимые связи, заставил вскипеть кровь. Снова и снова она поворачивала в развороченном кукольном животе острый клинок и с наслаждением наблюдала, как содрогается в агонии тело жертвы. Но вот что-то неуловимое изменилось в самой атмосфере. Она ощутила усталость и слабость. Штора на далеком окне задернулась. Руки потеряли силу, безвольно опустились. Чтобы не уронить драгоценный нож, она положила его на пентаграмму, уронила на пол куклу, отступила в глубину комнаты. Все ее тело еще сотрясалось в небывалом восторге и наслаждении. Да, с мужчиной такого ей никогда не удавалось получить! Дыхание срывалось. Голова кружилась так сильно, что устоять на ватных ногах удавалось с трудом. Она рухнула на постель, бесстыдно раскинулась. Только когда возбуждение немного спало, она смогла подняться и, запахнувшись, на подгибающихся дрожащих ногах подошла к окну.
Возле лежащей уже на скамье женщины суетились люди. Какой-то незнакомый парень, присев рядом, звонил по телефону. Студенты сгрудились толпой, не понимая, что произошло. Но происходящее уже мало волновало ее. Она выполнила то, о чем так давно мечтала. У нее получилось. Теперь она чувствовала в себе достаточно силы, чтобы сразиться с самой Аньеттой. И даже Ллордом! Ощущение того, что она научилась наконец концентрировать силу свою и чужую, пьянило, подталкивало на самые безрассудные действия. Но она прекрасно понимала, что истощить собственную энергию проще простого именно сейчас, после того, что она сделала, и тогда она может полностью утратить все, к чему стремилась, что обрела путем долгих изнурительных упражнений. Ей необходим полноценный отдых и… воз можно, еще и примитивный животный секс.
Алена окончательно пришла в себя только в больничной палате. То, что происходило до этого момента, оставалось словно за гранью реальности. Какие-то смутные обрывки сохранились в сознании, но, бессвязные, разрозненные, они не давали полной картины происшедшего. Она с трудом пыталась восстановить в памяти последовательность.
Утро начиналось как обычно. Накормила завтраком детей. Димон и Вован привычно суетились, устроили кавардак в ванной, попытались оставить немытой посуду. Были возвращены, некоторое время пререкались по поводу, чья очередь мыть посуду после завтрака, наконец в процесс вмешался Глеб. Порядок
