Волошин встал из-за стола, ополоснул тарелку, достал бокалы и пузатую бутылку темного стекла. Плеснув по глотку коньяка, он протянул бокал девушке.
– Так, что же у вас случилось? Вам, как я понимаю, пришлось сбежать из дома? С мужем вдрызг разругались?
– Я не готова говорить на эту тему. Простите. – Незнакомка двумя руками взяла широкобедрый бокал, поднесла к лицу, но, так и не пригубив, поставила на стол.
– Хорошо! Так о чем же мы будем говорить?
– Я… я не знаю…
И тут она заплакала, сначала тихо, а затем навзрыд. Волошин попытался поднести ей стакан с водой, но незнакомка оттолкнула его руку. Ничего другого не оставалось, как просто сесть с нею рядом и попробовать утешить иначе. Это действительно помогло. Вскоре она только изредка всхлипывала, уткнувшись носом в его плечо, а Волошин продолжал гладить ее стильно стриженые волосы да шептать какие-то слова утешения.
Он просидел с ней долго, пока она окончательно не успокоилась. Ему никогда не приходилось утешать плачущих женщин, он просто не умел этого делать. Теперь пришлось в срочном порядке овладевать этой сложной наукой.
– Как вас зовут? – наконец сообразил поинтересоваться Волошин.
– Галя, – уже без слез в голосе ответила она. – А вас?
– Волошин Александр. Так я могу вам чем-нибудь помочь?
– Нет, спасибо, вы и так мне уже помогли, только не могли бы вы проводить меня туда, где я сегодня буду ночевать? Мне боязно заходить туда одной.
– Хорошо, только для начала я дам вам валерьянки, что ли. Вам просто необходимо успокоиться.
– Спасибо, не стоит. Со мной все в порядке. Не волнуйтесь за меня.
– Из спасибо шубы не сошьешь, – буркнул Волошин, роясь в аптечке. – Вот, нашел, только сколько капать, я не знаю. Держите.
Он протянул ей пузырек и, подождав пока она встанет, бережно поддерживая под локоток, проводил в съемную квартиру. Здесь он бывал не раз, все было хорошо знакомо. Помогая Милочке, он тут много чего развешивал, прибивал, приколачивал и теперь, приведя Галю, окинул квартирку привычным хозяйским взглядом. Ее вещей не было, только легкая шубка в прихожей на вешалке. Почему-то она показалась ему такой трогательной, что вызвала невольную улыбку. Да и сама Галя была до невозможности милой, даже сейчас, несмотря на распухшие от слез глаза и раскрасневшийся нос. Среднего роста, с огромными выразительными серыми глазами, хорошо сложенная, она выглядела обворожительно. Не девушка, а мечта любого мужчины.
Галя остановилась посреди комнаты и, оглядевшись по сторонам, подняла глаза на Волошина.
– Простите, что я причинила вам столько неудобств. Мне очень неловко.
– Ничего страшного, примите капли и ложитесь. Утро вечера, говорят, мудренее. Я пойду, пожалуй.
– Да, не смею вас задерживать. Еще раз большое спасибо.
Волошин вернулся к себе, плеснул в бокал еще коньяка и залпом выпил. День выдался достаточно трудный, хотя легких дней в последнее время он, пожалуй, и не мог вспомнить.
2 Н. Берзина «Я не умею прощать!»
Скоро уже начнется горячая пора. Ирина[2] сидела за компьютером и просматривала почту. Судя по всему, в этом году удастся наконец заработать вполне приличные деньги. Уже сейчас заявок на отдых в их пансионате было более чем достаточно. Конечно, оставались какие-то окна, но в целом на весь сезон места уже были расписаны. Во дворе визжала бензопила: Петр снова что-то улучшал и перестраивал. В этом году исполнится три года, как они вместе. Целых три года счастья! Ирина порой даже не могла поверить в то, что у нее в жизни будет что-то подобное. Тем не менее это случилось, и не с кем-нибудь, а именно с ней. Всего три года назад она и подумать не могла, что, отправляясь навестить брата, лежащего в госпитале после очередного ранения, она повстречает свою судьбу.
Всю жизнь ей не слишком везло с мужчинами. Те, что попадались, не шли ни в какое сравнение с братом. А именно он, да еще, пожалуй, отец, для Ирины были образцом мужчины. Оба были настоящими офицерами, с той самой, передающейся из поколения в поколение, армейской закалкой. В их роду почти все мужчины служили еще при царе-батюшке. Так что было с кем сравнить. Но так сложилось, что с ней знакомились исключительно какие-то маменькины сынки. Только однажды она повстречала мужчину, с которым чувствовала себя комфортно, даже вышла за него замуж, да вот незадача, он хотел иметь детей, а Ирина оказалась бесплодной. Давно, еще в студенческие годы, она занималась водным туризмом. Спорт, скажем прямо, не совсем женский. Однажды на сплаве, на Вишере, их плот разбило на пороге. Повезло. Спаслись все, но Ирина тогда сильно застудилась. Не придав особого значения, упустила время, лечиться не стала, и как результат – полное бесплодие. Как ни горько было, но с мужем пришлось расстаться. Вот потом и потянулась череда никчемных мужичков, которым не было никакого дела до ее души, а лишь бы до тела добраться. Ирина уже считала, что выгорела вся изнутри, ничего не осталось в сердце, кроме пепла. Но в тот момент, когда вместе с женой Кирилла[3] она вошла в палату, ей в глаза бросилось лицо мужчины, о котором она мечтала всю жизнь.
Петр служил вместе с Кириллом, они даже ранены были в одном бою. О том бое она так ничего и не узнала, ни от брата, ни от Петра. Они в равной степени не любили рассказывать о войне. Но когда Лиза, жена Кирилла, вернулась в Москву, Ирина решила остаться. Денег не было, пришлось устраиваться на работу. Место продавца на местном рынке она нашла достаточно быстро. Платили конечно же очень мало, едва хватало на то, чтобы рассчитаться за жилье да на скромные передачи для брата и Петра. Но как бы то ни было, Ирина не унывала. Главное, что она здесь, рядом с мужчиной, которого полюбила. Проводя все свободное время у постели Петра, она ясно видела, что он просто уже не может обходиться без нее. Именно она помогала ему делать первые шаги – перебитое пулей бедро срасталось плохо, но все же через месяц Петр достаточно уверенно начал ходить, сначала на костылях, а затем и с палочкой. В тот день, когда Кирилл выписался из госпиталя, Ирина, не в силах больше сдерживаться, осталась с Петром наедине в госпитальной палате. Эта ночь, полная безумной страсти и жарких признаний, стала первой, когда Ира по- настоящему поверила в то, что она любима. Так сложилось, что у них оказалось все наоборот: не он, а она ухаживала за ним, приносила цветы и конфеты, да и первый шаг к сближению Ирина сделала сама. И вовсе не потому, что Петр был для нее ведомым, просто так сложились обстоятельства.
Комиссия признала капитана Петра Леонидовича Мазурского негодным к строевой службе. Это известие сильно расстроило его, но зато вызвало бурю восторга у Ирины. Через месяц они поженились. С тем диагнозом, что оказался у Петра при выписке из госпиталя, нужно было серьезно думать, где жить. Климат его родины не подходил абсолютно. Необходимо было искать новый дом значительно южнее. Поначалу хотели осесть в Крыму, но цены откровенно пугали. Так они попали сюда, в этот маленький курортный городок.
На первое время они сняли крошечный домик за такую смешную цену, что даже не сразу поверили в то, что это реальность. Лишь немного погодя им попался этот коттедж. Донельзя запущенный, унылый. Но Петр оказался мастером на все руки. Уже в августе они смогли принять первых постояльцев. Появились хоть и небольшие, но свои деньги. В начале зимы к ним приехал Кирилл. Погостив всего лишь пару дней, он вернулся к своей работе, но оставил на развитие пансионата довольно приличную по здешним меркам сумму. Уволившись из армии, Кирилл занялся бизнесом и теперь понемногу становился на ноги.
Петр всю зиму вкалывал как одержимый, и к весне дом начал понемногу обретать вполне приличный вид. Чтобы работать серьезно, Ирина заказала на фирме собственную страничку в Интернете. Весной стали поступать первые заявки, пусть не слишком много, но, как говорится, лиха беда начало. Тем временем Петр начал полностью переоборудовать комнаты для постояльцев. Вместе с Ириной они тщательно продумали все нюансы, и к сезону их пансионат уже вполне мог конкурировать с давно известными и успешными.
Неприятности начались, когда прибыли новые посетители. Петр, как обычно, возился во дворе, когда в ворота вошел неприметный паренек и стал о чем-то с ним разговаривать. Ирина видела, что беседуют они вполне мирно, и не вмешивалась, только после его ухода Петр поднялся на террасу чернее тучи.
– Что произошло, Петя? – испуганно спросила Ирина – и осеклась, поймав взгляд мужа.
– На нас наезжают, и вполне серьезно. По-взрослому.
