— Кто это? — спросил я.
— Тот, с которым вы говорили полчаса назад.
— Тогда передайте трубку кому-нибудь другому.
— Вам никто другой не нужен, дружище.
— Скажите ваше имя, чтобы я мог вас найти как-нибудь.
— Позвольте вам кое-что сообщить, лейтенант. Мы отследили ваш звонок, знаем, в каком баре вы находитесь, мы просмотрели ваше дело, нам о вас известно все. Если бы вы не были таким безнадежным ослом, я мог бы прислать своих людей, чтобы вытащить вас оттуда.
— Да, попробуй это сделать, сидя у себя рано утром за чашкой кофе, мудила. На вашей палубе незакрепленная пушка, и я собираюсь пустить по всем бортам кровь и кишки.
— Если это не пьяный бред, считай, что я почти поверил. Позвонишь сюда еще раз — окажешься в бочке с тем, что выпил.
Связь прекратилась. Когда я опустил трубку, то совсем не чувствовал ту сторону лица, с которой она была прижата, как будто мне тяжелой рукой дали пощечину.
— Что случилось? Ты прямо в лице переменился, — сказал Маленький Макинтош.
— Нам нужно еще выпить, — сказал я.
— Они угрожали тебе, что убьют? Вот скоты! Ты когда-нибудь читал «Черную звезду»? Это о том, как контрразведчики нанимали ученых-нацистов, чтобы сделать клоны Элвиса и Мерилин Монро. Потом они клонов убили, когда уже их нельзя было посылать шпионить. Думаю, эту идею позаимствовали из шоу о таких никчемных людишках, которые, как шелуха, всю землю заполонили. Они кладут тебе под кровать кокон червяка, и, когда ты ложишься спать, червяк высасывает из тебя всю жидкость, и от тебя остается сухая скорлупка, которую может просто ветерок унести... Куда ты?
— Не знаю.
— Лучше сядь, поешь чего-нибудь, — сказал Карандаш. — Можешь поехать с нами, когда автобус починят.
— Спасибо, но мне нужно прогуляться. Последняя выпивка за мой счет.
Но, открыв бумажник, я увидел, что он пуст.
— Все в порядке, лейтенант? — спросил Макинтош.
— Конечно.
— Я просто смотрю, тебя основательно качает, — сказал он.
— Я в порядке.
— Будь осторожней — там туман и все такое, — добавил он. — На шоссе полно психов, пьяниц и всякого сброда. Будешь себя беречь?
— Конечно, — ответил я. — Уж поверь.
Я зашагал в сером рассветном тумане к блестящим черным конструкциям моста Хьюи-Лоиг-Бридж. Сверху доносилось шуршание шин по стальной решетке моста. Воздух был сырой и прохладный, с берега реки доносился запах влажной земли. Я начал долгое восхождение на вершину моста, дыхание сбивалось в горле, сердце едва справлялось с напряжением. Далеко внизу по черной воде плыла баржа одной нефтяной компании, направляяясь на север к нефтеперерабатывающим заводам в районе Батон-Руж. Шпили, канаты и балки моста, казалось, пели, ругались и стонали на ветру. А потом солнце желтым ядром пробило облака, и мост залило светом, а у меня глубоко в мозгу почему-то встала картинка с черной стаей тропических птиц, шумно поднимающейся в жаркое тропическое небо.
В разгар того же дня я сидел под зонтиком на палубе своего дома и пытался восстановить сегодняшнее в памяти, помогая себе бутылкой пива. Но мне это не особенно удавалось. Солнце отражалось на воде, и она, похожая на разбитые осколки зеркала, слепила глаза. Я хотел позвонить Энни и извиниться, но как объяснить, что страсть к алкоголю может быть сильнее, чем потребность в чьей-то любви? По правде говоря, в этот момент у меня не было ни мужества, ни сил признать свою безответственность и слабость. Вместо этого я размышлял об относительности времени, о полном понимании того, что никакое количество лет не может оторвать меня от ужасного прошлого и что коктейль, приготовленный Филипом Мерфи, откатил меня далеко назад в сюрреалистический мир, где гуляли на воле драконы и чудовища.
Еще я думал о своем утонувшем отце и задавал себе вопрос, что бы он делал в такой ситуации. Он был большим, сильным мужчиной, смуглым каджуном, любящим посмеяться, белозубым и синеглазым, выросшим на
Обычно он говорил с нами по-французски и дал нам за многие годы бесчисленное множество советов, наблюдений, рассказал сотни сказок, которые, по его словам, он узнал от своего отца, но я думаю, что он выдумывал их по ситуации. Вот английский вариант некоторых из них:
• Никогда не делай то, чего не хочешь.
• Если все с чем-то соглашаются, это, скорее всего, ошибочно.
• Символом Соединенных Штатов является скорее лангуст, чем орел. Если посадить орла на железную дорогу перед приближающимся поездом, что сделает орел? Улетит. Но если посадить лангуста на те же самые рельсы, что сделает он? Он поднимет свои клешни, чтобы остановить поезд.
Но он давал нам и серьезные советы. Вот сейчас я почти слышал, как он шепчет из далеких зеленых глубин Мексиканского залива: «Если ты прочесал все болота, охотясь на аллигатора, который сожрал твою свинью, и остался с пустыми руками, вернись туда, откуда начал, и проделай все еще раз. Просто ты не заметил, как прошел прямо по нему».
Лучшего совета для полицейского и быть не может. Остаток дня я проспал и проснулся уже в прохладных сумерках, когда в пурпурной дымке запели цикады, а в деревьях замигали светлячки. Я искупался под душем, почувствовав, что голове и телу стало легче, и поехал в агентство «Хертс», где взял напрокат маленький форд.
Поскольку в большей части Французского квартала автомобильное движение ночью было запрещено, я припарковал машину у Французского рынка и пошел пешком до улицы Бурбон. Здесь было шумно: из баров и стрип-холлов неслась музыка, на тротуарах было полно туристов, пьяниц и бомжей, которые пытались сберечь в себе последние остатки местного колорита. Мою излюбленную группу — компанию сутенеров и охотников за юбками — составляли черные уличные танцоры, отбивающие чечетку; они были в разгаре работы. На туфлях у них огромные набойки, и когда они начинали танцевать под музыку из баров, то стук стоял, как от лошадиных копыт. Кто-то из танцоров периодически останавливал какого-нибудь туриста и, заглядывая ему в глаза, говорил:
— Спорим на полдоллара, что я скажу тебе, где находятся твои туфли?
Если турист принимал пари, то танцор говорил следующее:
— Твои туфли у тебя на ногах, а твои ноги на Бурбон-стрит. Ты же не станешь возвращать свою ставку, правда?
Я зашел в салон для взрослых «Платон». Задержавшись в мужской уборной, вытащил из своего пистолета 45-го калибра обойму и, положив разряженный пистолет в один карман, а обойму — в другой, открыл без стука дверь в офис Уэсли Поттса.
— Что происходит, Уэс? Здесь комитет помощи неимущим? — сказал я.
Он сидел за столом в своих серо-голубых брюках из искусственной материи, забравшись с ногами на
