гася и зажигая свет. — Я из муниципальной службы отопления Нового Орлеана. Только хотел убедиться, что все работает. Наслаждайтесь просмотром.
Сидевшие быстро повскакивали со своих мест и, толпой ринувшись к дальней стене, выбежали через занавешенную дверь.
— Ну и что? Завтра они вернутся, — произнес Поттс.
— Ты можешь оставить меня с Уэсли наедине на несколько минут? — спросил я.
— Вполне, — ответил Клитус и направился к выходу, еще раз пройдя по хрустящим под ногами испорченным пленкам.
Когда дверь за ним закрылась, я присел на угол стола и уперся обеими руками в колени.
— Как ты думаешь, чем это закончится? — начал я.
— О чем это вы?
— О том самом. Ты полагаешь, что можешь говорить всем направо и налево, что кто-то собирается меня убрать, и я просто так отсюда уйду?
Он со свистом втянул воздух и уставился в стену.
— Ну-ка расскажи мне, что ты думаешь о происходящем, — продолжал я.
— Не знаю. Я вас раньше никогда не видел. Зачем мне было болтать о вас?
— Кто на меня охотится, Уэс?
— Я ничего об этом не знаю.
— Думаешь, я дурак?
— Не знаю, что вы за человек.
— Конечно знаешь. Я человек, которого, ты думал, никогда не увидишь. Смутный образ в твоей голове, вызывающий неудержимый смех после порции кокаина. А на самом деле я имею свойство появляться, как в дурном сне.
— Я против вас ничего не имею, — пролепетал он. — Занимаюсь легальным бизнесом. Я не причинял вам вреда.
— Тем не менее, я сижу сейчас на твоем столе. Вроде как просыпаешься и видишь, что на спинке кровати сидит стервятник, тебе не кажется?
— И что вы собираетесь сделать? Выпотрошить тут все и избить меня? Подумаешь!
Я вытащил свой складной нож «Пума» в пять дюймов длиной и раскрыл его. Этим ножом можно было нарезать филе из окуня лучше, чем бритвой цирюльника. Свет играл на его блестящей поверхности.
— Господи Иисусе, что вы задумали? — вскричал он.
Достав из пепельницы его сигару, я отрезал тлеющий кончик и положил еще теплый окурок Поттсу в карман рубашки.
— Докуришь оставшееся потом, — сказал я.
— Что за черт! Да вы просто ненормальный! — воскликнул побледневший Поттс. Он сглотнул и уставился на меня, в его глазах застыли страх и растерянность.
— Ты знаешь, кто такой Диди Джи, правда?
— Конечно, его все знают. А почему вы спрашиваете о...
— Чем он занимается?
— Что вы имеете в виду?
— Чем он занимается? Давай, рассказывай.
— Да всем подряд. Шлюхами, марихуаной, штрейкбрехерами, вы же сами все знаете.
— Мы собирались пообедать вместе с ним, и тогда я ему передам, что ты мне тут рассказал.
— Что?
— Он обедает у Джимми Джентльмена по вторникам в два часа. Мы с тобой сядем за соседний столик и поболтаем с толстяком. Уверяю тебя, ты покажешься ему очень занимательным.
— Я не пойду.
— Куда ты денешься, ты же под арестом.
— За что? Я ничего не сделал! — воскликнул он в отчаянии.
— Ты говорил что-то насчет денег. Ты что, взятку мне предлагал?
Взгляд его заметался, как у сумасшедшего. На лбу выступили капельки пота.
— Я сказал «выпотрошить тут все».
— Я плохо слышу. В любом случае, подумаю об этом по пути в ресторан. Как считаешь, эта история про аквариум Диди Джи, полный пираний, — правда? Я слышал, что он засунул туда руку одного из своих и продержал целую минуту. Хотя, может, это всего лишь мафиозная байка. А ну-ка, руки перед собой, сейчас наденем браслеты. Если это тебя смущает, можешь перекинуть через руки пиджак.
— Я вообще молчу. Вы на меня волну гоните.
— Ты сдал карты, Уэс. Теперь играй. А сейчас положи руки перед собой или я набью тебе морду.
Он шумно задышал, руки, лежавшие на гроссбухе, сжались в кулаки.
— Послушайте, лейтенант, это не я, это совсем другие болтали. Чаще всего они просто попусту воняют. Может, и в тот раз. Мистер Сегура ничего подобного не говорил, понимаете? Значит, мистер Сегура тут ни при чем. Просто бравада, пустая болтовня.
— Ты говоришь о колумбийце?
— Он из Никарагуа.
— Неважно, выкладывай.
Он вытер рукой губы и оттянул кожу под подбородком.
— Речь шла о какой-то негритянке. Она скорее всего была уличной шлюхой. Это ведь вы вытащили тело негритянки из озера в округе Катауаче?
— Просто рассказывай, что знаешь, Уэс.
— Господи, лейтенант, что вы обо мне думаете? Я всего лишь менеджер киносалона. Примерно раз в месяц мистер Сегура собирает своих ребят на озере. Там всегда много выпивки, закуски, несколько девочек на всех. Он здоровается с каждым за руку, может выпить коктейль, перекинуться в картишки под пляжным зонтиком, а затем исчезает внутри дома.
— А какое отношение девушка имела к Хулио Сегуре?
— Вы меня не понимаете, лейтенант. Он мне такие вещи не рассказывает. Он вообще ничего со мной не обсуждает. Он же не какое-нибудь трепло. С настоящими воротилами дело имеет. Зачем с ним связываться? Такими, как он, пусть ФБР занимается.
Я все так же пристально и молча смотрел на него. Уэсли, не переставая, похлопывал ладонями по гроссбуху, как будто к рукам были прикреплены пружинки.
— Говорят, вы подняли весь этот шум из-за черной девчонки, которую нашли в соседнем округе, — проговорил он. — Это же не ваша территория, и все удивляются, что у вас за интерес. По некоторым соображениям кое-кто полагает, что вам что-то от них нужно. Не спрашивайте меня почему. Я как такое слышу — сразу ухожу. Истинная правда.
— Ты меня в самом деле начинаешь утомлять, Уэс. Что-то я не уверен в твоей искренности. А еще у меня такое чувство, что ты воображаешь себя очень хитроумным.
— Каким?..
— Скажи, если я ошибаюсь. Думаешь, что можешь стопроцентно угадать, чему я поверю? Будешь дергать меня за ниточки, убаюкивать своими сказками, а потом хрюкнешь мне пару ласковых вслед, когда я уйду, чтобы успокоиться, и все потечет по-старому. Не слишком ли много тщеславия и гордыни, как тебе кажется?
— Послушайте... — начал он, растянув губы в улыбке и виновато опустив глаза.
— Нет-нет, сейчас твоя очередь слушать, Уэсли, а моя — говорить. Понимаешь, когда ты открыл рот и наплел что-то о намерениях убить полицейского, ты очень осложнил себе жизнь. Во-первых, это вполне может сделать тебя соучастником предумышленного преступления, Уэс. Во-вторых, если говорить о более ощутимых материях, у меня есть несколько сослуживцев, которые могли бы запросто остудить твой пыл. Я ясно выражаюсь?
— Да, — промямлил он.
— Доходит?
— Да.
