— Это можно сделать позже. Вот вам остатки хлеба. Выходите через заднюю дверь и отправляйтесь через сад.
— В чем дело, Дейв?
— Да ни в чем. Так, ерунда. Потом расскажу. Давайте, быстренько.
— Ты никогда раньше не говорил со мной таким тоном.
— Энни, я серьезно, — ответил я.
Она быстро оглянулась, услышав звук подъезжающей машины, скрываемой листвой. Потом схватила пакет с хлебом, взяла Алафэр за руку н быстрым шагом повела ее через заднюю дверь, сквозь сад к пруду, находившемуся на краю участка. Один раз она оглянулась; ее лицо было взволнованным.
Он выбрался из своего серого служебного автомобиля, держа на руке полосатый льняной плащ. Это был мужчина средних лет, полноватый, при бабочке. Свои черные волосы он зачесывал набок, чтобы скрыть лысину.
Я встретил его на веранде. Он представился: Монро из службы иммиграции и натурализации Нового Орлеана. Говоря, он пристально всматривался в полумрак комнат за моей спиной.
— Извините, что не приглашаю вас в дом, но я уже собирался на работу, — сказал я.
— Ничего страшного. У меня к вам всего лишь пара вопросов, — ответил он. — Почему вы не стали ждать катер береговой охраны?
— А зачем нам было их ждать?
— Ну, вообще-то, обычно люди так делают. Из любопытства или еще чего. Не каждый же день самолеты падают.
— Моя жена дала им все координаты. И, кроме этого, на поверхности воды появилось масляное пятно. Мы-то им зачем?
Он хмыкнул и достал из кармана сигарету. Покрутил в пальцах, но зажигать не стал. Было слышно, как хрустит табачная крошка. «Кое-что не сходится. Водолаз обнаружил в самолете чемодан, в котором нашли вещи ребенка, маленькой девочки. Но никакого ребенка там не было. Вам это ни о чем не говорит?»
— Боюсь, мне действительно пора, мистер Монро. Если хотите, можете прогуляться со мной до лодочной станции.
— Похоже, вы не любите федералов.
— Я знаю их не так много, чтобы судить. Есть славные ребята, есть не очень. Полагаю, вы покопались в моем досье.
Он пожал плечами.
— По-вашему, зачем нелегальным эмигрантам таскать с собой детские вещи, если с ними не было ребенка? Я имею в виду тех самых людей с банановой плантации, которым удалось смыться из-под носа у Национальной гвардии. По крайней мере, так написали в газетах.
— Откуда я знаю?
— Ваша жена сообщила силам береговой охраны, что вы собираетесь нырять к месту крушения. Вы хотите сказать, что на борту было только трое человек?
Я уставился на него.
— В смысле — трое?
— Самолетом управлял священник по имени Меланкон, он из Лафайета. У нас на него кое-что было. Мы полагаем, что обе женщины были из Эль-Сальвадора. По меньшей мере, именно оттуда их и привез священник.
— А мужчина в розовой рубахе?
Он обалдело посмотрел на меня.
— Вы о чем?
— Я чуть не порвал ему рубаху. Он был на заднем сиденье. У него сломана шея и еще татуировка на груди.
Он покачал головой и закурил.
— Одно из двух: либо вы — талантливый сочинитель, либо знаете то, чего больше никто не знает.
— Вы хотите сказать, что я лгу?
— Я не в слова пришел сюда играть, мистер Робишо.
— А мне кажется, вы именно за этим и явились.
— Как вы и догадались, я и вправду кое-что про вас узнал, перед тем как прийти сюда. Кое-что весьма интересное.
— Что же именно?
— На вашей совести — три человеческих жизни. Один из этих троих был важным свидетелем и находился под охраной. Согласитесь, уже кое-что. Вы что, хотите, чтобы я явился с ордером?
— Не думаю, чтобы мне захотелось встречаться с вами еще раз. Вы не там копаете, приятель. Ваши ребята нарыли кое-что, а вам не сказали.
Я увидел, как мрачнеет его взгляд.
— Это не ваше дело, — сказал он.
— Я вам вот чего не сказал. Вчера вечером мне позвонили из полиции Нового Орлеана. Я сообщил им, что на борту было четверо. Вы еще скажите, что я не умею считать.
— Мы сами знаем, что делать. Ваше дело — рассказать все, что знаете, и мы с вами поладим.
— Думаю, вы слишком долго имели дело с нелегалами. Полагаю, вам стоит хоть иногда думать, что говорите.
Он бросил сигарету на землю, раздавил ее носком своего ботинка и улыбнулся, садясь в машину. Солнечный луч упал на его лицо.
— Что ж, большое вам спасибо. Всегда приятно слышать, что ты на правильном пути.
— И еще. Когда вы заезжали, вы обрызгали людей. Так что выезжайте аккуратнее.
— Как скажете. — Он улыбнулся и медленно развернул автомобиль.
Браво, Робишо, подумал я. Всегда приятно сунуть палку в осиное гнездо. Ну а что прикажете делать в подобных случаях? В сущности, большинство федералов — неплохие ребята. Единственное, чего им не хватает, — это воображения, им удобно действовать в рамках оговоренных правил, и приказы у них не обсуждаются. Но стоит напороться на «не самых лучших» и, не дай бог, они смекнут, что ты их боишься, — живьем шкуру спустят.
Я пришел на станцию, добавил льда в пиво и коктейли, выбросил из садка с приманкой дохлых червей, разжег огонь в разбитой нефтяной бочке на заднем дворе, служившей мне жаровней, смазал маслом и специями двадцать пять фунтов курятины и свиных котлет, которые планировал зажарить и распродать в обед; наконец налил себе «Доктора Пеппера», добавил колотый лед, мяту и пару вишенок и уселся со стаканом в руке за столик под навесом. На том берегу залива несколько черных ловили удочками рыбу в тени кипариса. На их головах красовались соломенные шляпы; они сидели в ряд на деревянных табуретах, неподвижно держа в руках тростниковые удочки. Никак не могу взять в толк: почему негры всегда рыбачат, сбившись в кучу, и не покидают насиженного места, даже если рыба не клюет, но уж если один негр ничего не поймает, то не поймает больше никто. Внезапно один из пробковых поплавков задергался, затем заскользил вдоль плоских листьев водяных лилий и резко ушел в глубину; маленький мальчик резко потянул удилище вверх и вытащил гигантскую рыбу-солнечника; ее брюхо и плавники так и полыхали огнем. Ребенок ухватил рыбу одной рукой, а другой вытащил из ее рта крючок, запустил руку в воду и достал сплетенный из ивовых прутьев садок, в котором уже трепыхались голубой тунец и пучеглазый окунь.
Но даже эта сценка, на пару минут вернувшая мне юность, не смогла заставить меня забыть уродливый шрам черного дыма на голубом лике небосвода и женщину, почти захлебнувшуюся водой и бензином, но продолжавшую держать свое дитя у спасительного мешка с кислородом.
В тот же день я съездил в Нью-Иберия и купил местную газету. В ней сообщалось, что на борту потерпевшего крушение самолета были обнаружены тела троих человек, в том числе католического священника. Источником информации назывался полицейский участок округа Сент-Мэри. Это могло означать одно из двух: либо ребятам из участка сообщили лишь о троих погибших, либо только три тела были доставлены в кабинет коронера.
Следующее утро выдалось жарким и солнечным; моя лодка вновь миновала Южный пролив. Я бросил якорь в беспокойные волны, надел ласты, закрепил баллон с воздухом, предусмотрительно наполненный
