Несколько раз в день испытывал настоящий голод, не имеющий ничего общего с прежним легким аппетитом. Его рука была на перевязи — Адриан получил легкое ранение во время путешествия на север, рана нагноилась в результате его небрежного к ней отношения, ведь в течение нескольких сотен лет он не обращал на такие мелочи ни малейшего внимания. Уже здесь он ударился головой, и у него появился синяк. Он так жаловался на свои страдания, словно приближался конец света. Его уязвимость еще больше подчеркивал тот факт, что он приехал без своего пса. Никогда прежде я не видел Адриана без Призрака. Я сразу понял, что именно Призрак сдерживал Адриана, не давая ему проявлять худшие стороны характера во время визитов к нам. Кроме того, я узнал, что Адриан по-прежнему обладает сверхъестественными способностями, несмотря на утрату некоторых своих качеств. Его дурной нрав быстро привел к ухудшению отношений с прислугой. И те, кто вызывал его гнев, начинали страдать тяжелыми заболеваниями или серьезно калечились. Двое умерли. Другие слуги заговорили о том, что дом проклят, и, несмотря на отсутствие хорошей работы в наших краях, начали увольняться. Тогда я пришел к Адриану и попросил его не быть таким жестоким. Только челядь могла обеспечить ему надлежащий комфорт. Кроме того, двое моих сыновей вместе со своими семьями планировали закрыть на лето свои лондонские дома и переселиться в поместье. Я ожидал их приезда в самое ближайшее время. Он рассмеялся мне в лицо и ответил, что будет поступать, как ему захочется.
Лорд Варре снова замолчал. Я ждал продолжения рассказа, но тут я увидел, как его глаза наполнились слезами. Призрак еще больше приблизился к нему и вздохнул. Лорд Варре постепенно успокоился.
— В тот же день вечером, — продолжал он, — я узнал, что мои сыновья, их жены и четверо малолетних детей оказались в числе жертв пожара на постоялом дворе, где они обычно останавливались по дороге на север. Младшему мальчику едва исполнилось четыре года.
Лицо лорда Варре стало жестким.
— После похорон я отправился в Лондон, сообщив Адриану, что мне необходимо разобраться с делами погибших сыновей. Так я и сделал, но у меня были и другие цели. Я хотел выяснить, видели ли Адриана в домах моих детей. Он и в самом деле побывал у них, представившись молодым кузеном из-за границы. Горничная, с которой он заигрывал, рассказала, что он спрашивал у одного из моих сыновей, где лучше всего остановиться по пути на север. Теперь я был уверен, что именно Адриан виновен в их гибели. Не приходилось сомневаться, что вскоре он организует и мое убийство, после чего «докажет», что имеет право на титул. У меня оставалось очень мало времени. Я помнил, что случалось после его прежних «смертей», но молился, чтобы без Призрака он не смог вернуться к жизни. Я приехал домой, решив не есть и не пить ничего, что не будет приготовлено Уэнтвортом. Рядом со мной постоянно находился крепкий слуга. Я разработал план возмездия и привлек к его реализации Уэнтворта. У меня не было на это права, но мой верный дворецкий сразу согласился. Вечером после моего возвращения Уэнтворт принес бутылку лучшего бренди из наших погребов, и я заявил, что не стану ничего пить, но Адриан, конечно же, настоял на том, что мы должны утопить в спиртном нашу скорбь. Естественно, он страдал из-за гибели моей семьи не больше, чем кот из-за съеденной канарейки. Как обычно, он пил без остановки и потребовал новую бутылку, когда опустошил первую. Я убедил его перебраться в библиотеку, сказав, что там нам будет удобнее. Он согласился, забрав с собой самое удобное кресло. Все шло в полном соответствии с моим планом. Он продолжал пить, жаловался на раненую руку, которая все еще тревожила его, сетовал на плохой сон. К счастью, его совсем не беспокоило, что я сам почти не прикасался к бренди в моем бокале, чтобы ему досталось больше этого замечательного напитка. Он не верил, что утратил прежнюю способность безудержно пить, и, как многие другие пьяницы, считал, что все еще держит в руках поводья, но все было наоборот. Вскоре Адриан заснул, сидя в кресле. Я убедился, что он крепко спит, и тихо отпустил лакея, который стоял у двери на случай, если Адриан нападет на меня. Тут же появился Уэнтворт с новой бутылкой. Мы вместе вошли в библиотеку. Я направился к письменному столу, где заранее спрятал кинжал. Как только я открыл ящик, раздался глухой стук. Я обернулся и увидел, что мой дворецкий вытирает бутылку, которой он нанес жестокий удар по голове Адриана. «Надеюсь, вы простите мне мою вольность, милорд, но я в долгу перед многими поколениями Уэнтвортов, которые страдали от этого человека», — сказал Уэнтворт. Я спросил, жив ли Адриан, и Уэнтворт с огорчением ответил, что жизнь еще теплится в нем. «Я приготовил для него место в подвале, милорд, — добавил он. — После некоторых размышлений я пришел к выводу, что лучше не доводить до конца работу здесь, на этом обюссонском ковре». Только теперь я начал понимать: Уэнтворт был настолько предан мне и моим сыновьям и внукам, а его ненависть к Адриану настолько сильна, что он с трудом сдержался, чтобы не убить его сразу. К тому же он не потерял головы — нам не следовало оставлять следов на ковре. Я вытащил кинжал из ножен, затем мы перенесли бесчувственное тело в подвал. Это оказалось совсем не сложным делом. Адриан был не слишком крупным человеком, а болезнь еще не успела одолеть меня.
Лорд Варре немного помолчал.
— Я не стану вас мучить, повествуя о подробностях убийства Адриана. Я его люто ненавидел, но все равно это было отвратительно. Могу лишь сказать, что та ночь получилась очень долгой. Я не стал рисковать — в результате от него осталась лишь железная шкатулка, наполненная пеплом и растолченными костями. Этот ларец я заключил в стальные цепи и запер на тяжелый замок. Мы отвезли его в морской порт. Там я доверил шкатулку близкому другу, который отправлялся на фамильную плантацию на Ямайке. Он торжественно поклялся, что не станет открывать ларец и выбросит его за борт в самой глубокой части Карибского моря. Я стоял на берегу и смотрел, как он уплывал на «Моргане Брэе».
Лорд Варре умолк, чтобы перевести дух. Потом он добавил:
— Возможно, я подписал ему смертный приговор.
Он показал на газету. Я взял ее и увидел статью, вызвавшую его смятение. «Морган Брэй» попал в шторм у берегов Ямайки и утонул вместе с командой и пассажирами.
— Шкатулка оказалась на дне моря, как я и просил, но Адриан забрал с собой моего друга и всю команду.
— Я слышал, что в той части света подобные бури случаются довольно часто, — заметил я.
— Возможно, вы правы, — ответил он, но мне показалось, что мои слова его не убедили.
— Если эта новость стала причиной вашей болезни, милорд…
— Нет-нет. Я не знаю, что явилось причиной моего недуга: это событие, гибель моей семьи или во всем виновен Адриан, успевший отравить меня, — но как только я вернулся домой, проводив в путь «Моргана Брэя», то почти сразу слег в постель, и очень скоро стало понятно, что моя болезнь смертельна. Я последний в своем роду. Мне осталось обеспечить будущее моих слуг и отдать распоряжения относительно наследства. Но до сегодняшнего дня меня тревожило, что я напрасно потерял свою душу. Я опасался, что Призрак покинет вас и отправится на поиски Адриана, и тогда он в очередной раз появится в одном из своих убежищ или охотничьих домиков неподалеку отсюда, а затем вернется с фальшивыми документами и получит титул. Я пытался навести справки о вас в армии, но сначала мне сообщили, что вы погибли, потом написали, что вы ранены, и наконец я узнал, что вы поправились и уехали в Брюссель. Я не знал, чему верить, пока Уэнтворт не доложил мне о вашем появлении.
Он снова посмотрел на Призрака и улыбнулся.
— Теперь я вижу, что он верен вам, капитан. И не могу передать, какое облегчение испытываю.
Лорд Варре скончался два дня спустя, на следующий день после визита адвоката и вскоре после посещения местного викария, который выглядел потрясенным после разговора с умирающим. Мы с Уэнтвортом находились у постели лорда Варре, когда он умер, и именно нам он поведал свои последние мысли. Я не стану обманывать его доверие и описывать наш разговор. Добавлю лишь, что ни на мгновение не верю, будто он проклят.
Почти все состояние лорда Варре отошло слугам и беднякам его прихода, в особенности ветеранам прошедших войн. Я с удивлением обнаружил, что мне также полагается небольшое наследство, но так было гораздо проще получить предметы, которые лорд Варре передал в мое распоряжение. В основном это были вещи Адриана де Вилле. Кроме того, мне достались семейные документы и библиотека, а также небольшое собрание миниатюр, изображающих членов его семьи.
