перебираться в корпус «Д». Солдаты забирали с собой свои личные вещи и снаряжение. Мебель оставалась на местах. А семь солдат, упомянутых в приказе, плюс Поллак, который и раньше числился в штабе писарем, во, главе с младшим сержантом Бегьешем заняли спальную комнату на десять коек. Но едва успели они привести ее в более или менее приличный вид, как на пороге появился старшина Мартша и приказал:
— Ребята, быстро выходи строиться и шагом марш на центральный склад!
Они перенесли тридцать одну железную кровать, столько же матрасов, подушек, одеял и комплектов постельного белья. Пот лил с них градом. До обеда они успели установить кровати в указанном им помещении и заправить их как положено, по-казарменному, нагуляв таким образом волчий аппетит.
— Здорово же нас взяли в оборот, — устало заметил за обедом Анти. — Прямо в чернорабочих превратили...
— А тебе не все равно, чем заниматься? — перебил его Эндре. — Время идет, и ладно. По крайней мере, не надо ходить на занятия.
— Ребята, поскорее заканчивайте обед, а то у нас еще много работы, — торопил солдат Бегьеш.
— А что мы еще должны делать, товарищ младший сержант? — спросил высокий светловолосый Тивадар.
— Подойдет время, узнаете.
После обеда им приказали вымыть пол в зале по соседству со спальной комнатой, а затем и в самой спальне. Четверо солдат носили воду, а трое мыли пол. Через открытые окна волнами врывался холодный воздух, а Бегьеш приказал открыть окна и на противоположной стороне, чтобы зал продуло сквозняком.
— Может, лучше протопить печь? — робко спросил Анти Штольц. — Тогда бы и пол быстрее высох...
— А ну-ка подойдите все ко мне! Да пошевеливайтесь!
Солдаты окружили младшего сержанта.
— Слушайте меня внимательно, — решительным тоном начал Бегьеш. — Нас, девять человек, откомандировали в распоряжение штаба, однако это вовсе не значит, что все мы равны и можем фамильярничать друг с другом. Я, как и раньше, требую от вас строжайшего соблюдения воинской дисциплины. Всем ясно? Так что попрошу строго соблюдать уставные положения и не задавать ненужных вопросов. Ясно? Почему молчите?
Солдаты в ответ что-то смущенно пробормотали.
— Ну, а теперь давайте разберем предложение рядового Штольца. Рядовой Варьяш, каково ваше мнение на этот счет?
Эндре вытянулся по стойке «смирно»:
— Товарищ младший сержант, докладываю: думаю, печь лучше не топить.
— Правильно. Вот мы и будем действовать в соответствии с вашим мнением. А сейчас те из вас, кто желает провести новогодний праздник дома, могут заявить мне об этом. Кто из вас сегодня заступает в суточный наряд? Оказалось, что Хунья и Анталфи.
— Вы, следовательно, остаетесь без увольнения.
Эндре сказал, что тоже хотел бы получить увольнительную, решив про себя, что зайдет в какое-нибудь эспрессо и там встретит Новый год, а на рассвете вернется в расположение части.
Переписав фамилии желающих получить увольнительную, младший сержант ушел. И тут поднялся галдеж. Солдаты наперебой давали нелестные характеристики Бегьешу, а некоторые даже ругали его.
— Что-то он больно нос задирать начал, ходит, как жеребец, на котором восседает наместник, — раздраженно изрек черноволосый Черко, работавший до армии наборщиком в одной из типографий Будапешта.
— Вот попомните меня, он теперь над нами будет измываться с утра до ночи, — высказал свое предположение баскетболист Керестеш.
— Так мы ему и позволим! — заметил Анти. — Если станет невмоготу, мы обратимся за помощью к нашему комсомольскому секретарю. Командовать он нами может, но унижать человеческое достоинство — ни в коем случае.
Эндре не принимал участия в разговоре и слушал ребят, стоя в сторонке, а сам думал о том, что, как только появится Бегьеш, они мигом сникнут, что, видимо, всех их выделили для обслуживания курсов усовершенствования и работы у них теперь будет столько, что поесть спокойно не дадут.
В семь часов вечера Бегьеш приказал солдатам заканчивать работу и начал раздавать увольнительные.
— Рядовой Варьяш, — обратился младший сержант к Эндре, — вам перед уходом в отпуск необходимо протопить печи в обеих спальных комнатах. Ясно?
Получив такое приказание, Эндре направился в помещение, расположенное по соседству с умывальником, где хранилось топливо. Насвистывая себе что-то под нос, он принялся рубить дрова для растопки.
— Помочь тебе? — предложил ему Анти Штольц.
— Не надо! — махнул рукой Эндре. — Я обожаю топить печи. В детстве я чувствовал себя просто несчастным, когда мама не разрешала мне растапливать печь.
Анти насмешливо ухмыльнулся:
— Вдвоем мы все же скорее закончим. — Он взял в руки лопату и стал насыпать уголь в ведро.
Эндре молча пожал плечами, продолжая орудовать топориком.
Спустя некоторое время в обеих печах весело потрескивал огонь, а ящики, в которых хранился уголь, были полны.
Когда Эндре и Анти вернулись в свою комнату, ребята уже ушли в увольнение. Солдаты уселись возле теплой печи. Эндре закурил и задумался, разглядывая перепачканные угольной пылью руки. Анти же был занят тем, что тщательно протирал стекла очков, без которых он почему-то все время моргал.
— А ты почему не переодеваешься? — спросил его Эндре. — Ты что, Новый год в форме встречать собрался?
Анти, прежде чем ответить, не спеша водрузил очки на нос, затем уселся на край ящика для хранения угля:
— Если ты не против, я тебя подожду.
— Я еще не решил, пойду ли в город. Вряд ли стоит ждать меня.
— Ты же получил увольнительную.
— Увольнительную-то я получил, а вот желания идти в город у меня нет. — Эндре захлопнул дверцу печи, отчего языки пламени рванулись вверх, осветив его лицо. — Вот засыплю обе печи углем, вымоюсь и завалюсь спать...
— Чего ты выдрючиваешься? — спросил Анти упавшим голосом. — Пойдем лучше в город, разопьем в эспрессо бутылочку винца за наступающий Новый год, а потом вернемся в казарму. — Ожидая ответа, он с подозрением смотрел на Эндре поверх очков. — А может, ты со мной не хочешь идти, а? Тогда скажи откровенно.
Эндре передвинул из одного угла рта в другой торчавшую у него в зубах сигарету, подбросил в печь несколько лопат угля и только потом ответил:
— Не в этом дело.
— А в чем же?
Эндре промолчал.
— Я знаю, дружбу не навязывают, да я и не навязываюсь. Если я тебе мешаю, скажи прямо.
«Да разве это объяснишь!» — чуть было не воскликнул Эндре, размышляя о том, чего это Анти так привязался к нему. С первого дня службы он старался сблизиться с ним и до сих пор не отстает.
— Ты хороший парень, Анти, — задумчиво заговорил наконец Эндре, поставив ведро с углем на пол. — Просто у меня ужасно скверный характер. Подвинься немного. — Он сел рядом со Штольцем. — У меня никогда не было настоящего друга. Разумеется, виноват в этом я сам. Порой на меня такое находит, что я становлюсь хуже самой капризной девчонки. Ну и другие причины имеются... — Он провел рукой по заросшему щетиной подбородку. — Как есть причина тому, что меня откомандировали в штаб. Сам увидишь, что у меня не будет ни одной свободной минуты. Бегьеш меня терпеть не может, Ковач, наверное, тоже, а
