Роберт порылся в памяти. «Вилла Манзари». Ему потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить и место, и время. В самом деле, тогда за столом их было четверо, и он, Роберт, помнится, был чрезвычайно зол на астрономические цены в заведении, которые остальные трое воспринимали как вполне сносные.
– Это было больше года назад, – заметил он.
– Я знаю.
– Ты хочешь сказать, что начиная с того дня воплощала в реальность свой план?
– С того дня!… – засмеялась Рейчел. – Ведь этот год для меня – одно мгновение, как ты не понимаешь?!
Когда они вернулись на квартиру Кэтрин, день уже перешел в вечер, но Крис, казалось, избавился от навязчивых воспоминаний, которые подобно птице Феникс восставали из пепла прожитых лет.
– Ну и что мы будем с ней делать? – деловито осведомилась Кэтрин.
– Не знаю, – сознался Крис. – Просто не знаю.
– Вы верите, что она – та самая Мэрилин?
Крис улыбнулся:
– Я ведь видел ее. Будь она той самой женщиной, ей было бы сейчас по меньшей мере пятьдесят, а скорее всего даже больше. Скажите, похожа она на шестидесятилетнюю даму?
Кэтрин потягивала из бокала вино. Она на мгновение опустила пальчик в холодный напиток и ответила:
– Ну конечно, нет. Но вы же сказали, что она знает такие вещи. которые может знать только очевидец преступления. Или тот, кто его совершил.
– Знаю. И это меня ставит в тупик. Это означает, что мы столкнулись с проблемой, у которой нет логического решения.
Было еще кое-что, о чем Кэтрин хотелось поговорить с Крисом, но она стеснялась затевать об этом разговор. Правда, часом раньше он начал было обсуждать эту тему, но она так и не поняла: случайно или намеренно он этого коснулся.
– Что случилось с Джулией? – спросила она.
Некоторое время Крис рассматривал собственные руки. Кэтрин заметила, что он не торопится начинать разговор, и сразу же сказала:
– Вам вовсе не обязательно отвечать – особенно если не хочется. Просто мне стало любопытно, и я…
– Да ладно. Все нормально.
– Я знаю, что вы не любите говорить на эту тему, но…
– Джулия пыталась покончить жизнь самоубийством, – сообщил Крис и вздохнул. – То, что произошло с родителями, потрясло нас с сестрой до глубины души. Это очевидно. Невозможно описать, как это повлияло на нас. Я не могу передать словами, насколько ужасной была открывшаяся нашим глазам картина.
С той ночи Джулия переменилась полностью. Я хочу сказать, я тоже переменился, но через некоторое время снова стал возвращаться к своему прежнему состоянию. Зато Джулия стала совсем другой.
Прежде всего она сделалась интроверткой. И перестала говорить. Она никогда не рассказывала о том ужасном убийстве – ни полиции, ни докторам, не говоря уже о друзьях и родственниках. А ведь она являлась, по сути, единственной свидетельницей того, что случилось с нашими родителями. Я-то мало что видел, поскольку она прикрыла мне ладонью глаза. И мне она ничего не сказала – как я ее ни просил. Я хочу сказать, что я видел в общем-то результат – чего мне, кстати, вполне хватило. – но она так ничего и не рассказала о том, как это происходило.
До этой злосчастной ночи она была само веселье и откровенность. Любила всякие детские проказы. Ну вы, конечно, хорошо знакомы с такого рода шутками – она, бывало, нальет собаке в миску джина, чтобы выяснить, станет та пить или нет. А если станет, то как будет выглядеть в пьяном виде. Вот что нас забавляло и интересовало до той ночи. Ну и тому подобное.
Когда мы переехали в Калифорнию, ею весьма основательно занялись врачи и психиатры. И чем больше они ее изучали, тем сильнее она замыкалась в себе. Они изводили на нее дорогие лекарства – некоторые из них предназначались для того, чтобы поддерживать у Джулии спокойное расположение духа, другие, наоборот, должны были вытащить сестру из ее замкнутого мирка, в который она никого не допускала. Черт бы их побрал, этих эскулапов – они не знали о воздействии и половины тех снадобий, которыми ее пичкали. По большому счету, они использовали ее как морскую свинку, проверяя на ней свойства всех новейших транквилизаторов.
Полагаю, что попытки самоубийства при сложившихся обстоятельствах было не избежать. Она приняла большую дозу аспирина, однако это было заблаговременно обнаружено. Ей сделали промывание желудка, что избавило ее от последствий – аспирин не успел раствориться и всосаться в кровь.
Кэтрин уже стала подумывать, что она зря затеяла эти расспросы. Крис тем временем отвернулся от нее, но продолжал говорить:
– После этой неудачной попытки она шесть месяцев провела в психиатрической больнице.
В его голосе явственно слышалась горечь – не заметить ее было невозможно, хотя он и старался не показать Кэтрин своей печали.
– Теперь она выглядела немного лучше. И иногда даже улыбалась. Завела себе парня. Его звали Пол, и он играл в оркестре на саксофоне. Как-то ему предложили сезонную работу в Филадельфии, и Джулия решила поехать с ним. Мы все понимали, что ничего хорошего из этого не выйдет, но с другой стороны, мы так радовались, что она почти выздоровела, и не решились ей противоречить. Мы боялись, что всякая попытка ее отговорить может… может…
– Может спровоцировать приступ?
