— Сию же минуту перестань! — приказывала Лавиния. — Плакса! Перестань сию же минуту!
— Я не плакса! Не плакса! — рыдала Лотти. — Сара! Сара!
— Если она не замолчит, мисс Минчин ее услышит, — вскричала Джесси. — Лотти, миленькая, замолчи — я дам тебе пенни!
— Не нужно мне твоего пенни, — всхлипнула Лотти и взглянула на свою пухленькую коленку.
Увидев капельку крови, она снова разразилась рыданиями.
Сара подбежала к ней и, опустившись на пол, обняла.
— Ну-ну, Лотти, — уговаривала она. — Лотти, ты ведь Саре обещала! Лотти!
— Она говорит, я плакса, — рыдала Лотти.
Сара погладила ее по плечу, — впрочем, голос ее был тверд. Лотти хорошо знала этот голос.
— Но, Лотти, дорогая, ты и будешь плаксой, если не перестанешь. Лотти, ты обещала!
Лотти помнила о своем обещании, но предпочла громко возвестить:
— У меня нет мамочки. Совсем-совсем… нет.
— Есть, — весело возразила Сара. — Разве ты забыла? Сара — твоя мамочка, помнишь? Или ты не хочешь, чтобы Сара была тебе мамочкой?
Лотти прижалась к ней с довольной улыбкой.
— Пойдем посидим вместе у окна, — продолжала Сара, — и я тебе расскажу потихонечку сказку.
— Правда, расскажешь? — переспросила Лотти, всхлипывая. — А ты… мне… расскажешь про алмазные копи?
— Алмазные копи? — не выдержала Лавиния. — Ах ты противная, избалованная девчонка! Так бы тебя и стукнула!
Сара вскочила. Не забывайте, что ей пришлось принять несколько быстрых решений, когда стало ясно, что она должна оторваться от чтения и заняться своей приемной дочерью. Сара ведь была не ангел — к тому же она не любила Лавинию.
— А я, — произнесла она с жаром, — так бы и стукнула тебя! — Впрочем, она тут же опомнилась. — Нет, неправда! Я бы хотела тебя стукнуть… очень хотела бы… но я этого не сделаю. Мы же не уличные девчонки! В нашем возрасте надо уметь держать себя в руках.
Лавиния не могла упустить такой возможности.
— О да, ваше королевское высочество! — сказала она. — Ведь мы, кажется, принцессы — по крайней мере, одна из нас. Теперь наша школа прославится: ведь у мисс Минчин воспитывается принцесса!
Сара бросилась к ней. Похоже, она хотела ударить Лавинию. Возможно, так оно и было. Фантазии были главным Сариным утешением. Она никогда не говорила о них тем, кого не любила. Ей было так приятно воображать, будто она принцесса, что она оберегала эту фантазию — о ней знали лишь немногие друзья. Она полагала, что остальные об этой фантазии и не подозревают, — и вдруг Лавиния смеется над ней чуть не при всей школе. Кровь бросилась Саре в лицо — в ушах у нее зазвенело. Но она сдержалась. Если ты принцесса, нельзя давать волю гневу. Она уронила руку и на миг застыла. Когда она заговорила, голос ее не дрожал. Она подняла голову — и все прислушались к ее словам.
— Это правда, — сказала она спокойно. — Иногда я действительно воображаю, что я принцесса. Я это делаю для того, чтобы поступать, как принцесса.
Лавиния не нашлась, что ответить. Когда она имела дело с Сарой, это случалось нередко. Происходило это оттого, что все почему-то симпатизировали Саре. Лавиния видела, что девочки и теперь с интересом прислушиваются к их разговору. Говоря по правде, принцессы им нравились; они надеялись узнать побольше об этой представительнице клана принцесс, а потому сгрудились вокруг Сары.
Лавиния ничего лучше не придумала, как сказать:
— Ах вот оно что! Надеюсь, когда вы взойдете на трон, вы про нас не забудете.
Но слова ее прозвучали неубедительно.
— Нет, не забуду, — отвечала Сара.
Больше она ни слова не прибавила, но молча стояла, пристально глядя на Лавинию, пока та не взяла Джесси под руку и не ушла.
С этих пор девочки стали между собой звать ее «принцессой Сарой»; те, кто завидовали ей, употребляли этот титул презрительно, а те, кто ее любили, — с нежностью. Конечно, никто к ней так не обращался, но поклонницам Сары нравилось великолепие этого титула. Мисс Минчин, прослышав об этом прозвище, не раз упоминала о нем в беседах с родителями; ей казалось, это придает ее школе что-то в высшей степени аристократическое.
Ну а Бекки считала, что Сара и есть принцесса. Знакомство, начатое в тот пасмурный день, когда, проснувшись, она в ужасе вскочила с кресла, продолжалось и крепло.
Следует признаться, что мисс Минчин и мисс Амелия и не подозревали об этой дружбе. Они знали, что Сара «добра» к судомойке, но не догадывались, какие дивные минуты выпадали той на долю, когда, с молниеносной быстротой закончив уборку, маленькая служанка входила в Сарину гостиную и с блаженным вздохом опускала на пол тяжелый ящик с углем. В такие минуты рассказывались сказки (с продолжением!), а вкусные вещи поедались на месте либо торопливо прятались в карманы, чтобы насладиться ими ночью, когда Бекки поднимется к себе на чердак и ляжет в постель.
— Только я должна есть осторожно, мисс, — призналась она как-то. — Если оставить крошки, за ними придут крысы.
— Крысы? — с испугом вскричала Сара. — Там есть крысы?
— Не счесть, мисс, — спокойно ответила Бекки. — На чердаках завсегда крысы и мыши живут. Возятся и бегают, но я к этому привыкши. Я их и не замечаю, только бы по подушке не бегали.
— Бр-р! — ужаснулась Сара.
— Со временем ко всему привыкаешь, — сказала Бекки. — Если родилась судомойкой, приходится привыкать. Лучше уж крысы, чем тараканы.
— Пожалуй, — согласилась Сара. — С крысой, верно, можно подружиться, а с тараканом мне не захотелось бы.
Порой Бекки решалась провести в светлой теплой комнате всего несколько минут — в таких случаях она обменивалась несколькими словами с Сарой и прятала небольшой кулек в старомодный кошель, который был привязан у нее к поясу под верхней юбкой. Поиски снеди, которая занимала бы мало места, придавали теперь особый интерес Сариному существованию. Отправляясь на прогулку, она жадно вглядывалась в окна лавок.
Когда она в первый раз купила несколько мясных пирожков, ей показалось, что она сделала настоящее открытие. При виде пирожков глаза у Бекки разгорелись.
— Ах, мисс! — прошептала она. — Они такие вкусные и сытные! Главное, они такие сытные! Пирожное, конечно, ужасно вкусное, а растает во рту — и нет его! Вы меня понимаете, мисс? А от пирожков в желудке такая приятная тяжесть остается!
— Не знаю, — молвила Сара неуверенно, — хорошо ли это, когда тяжесть в животе, но, надеюсь, они тебе понравятся.
Пирожки Бекки понравились. Понравились и бутерброды с маслом, купленные в закусочной, и булки с копченой колбасой. Прошло какое-то время — усталость и голод уже не так мучили Бекки, как прежде, и ящик с углем не казался ей таким тяжелым.
Впрочем, как бы тяжел он ни был, как бы ни сердилась кухарка и как бы ни изматывала ее бесконечная работа, теперь Бекки жила надеждой: может, мисс Саре удастся выкроить минутку и они увидятся днем в ее комнате? Лишь бы ее увидеть, а пирожки — это не обязательно! Когда времени было мало, Сара успевала сказать Бекки всего несколько слов, но то были добрые слова поддержки, и они придавали ей бодрости. Когда же времени было больше, Сара рассказывала сказку или какую-нибудь историю, над которой Бекки могла подумать, лежа у себя на чердаке.
Сара и не подозревала, как много все это значит для бедной Бекки и какой чудесной благодетельницей она ей представляется. Она поступала так, как подсказывало ей сердце, — ведь это Природа так распорядилась, что ей нравилось давать, а не брать. А если Природа сделала тебя дающей, руки твои и сердце всегда раскрыты. Конечно, может случиться, что руки у тебя иногда бывают пусты, но сердце твое всегда полно; это от сердечной полноты ты даришь людям и тепло, и ласку, и помощь, и участие, и смех. Доброта и веселый смех порой помогают лучше всего!
