Господи, я думала, что с этим покончено. — Она яростно трясла прутья ворот, давая выход чувствам. — Мне никогда не избавиться от нее. Никогда! Никогда! — упрямо повторяла она. Кровь прилила к ее лицу, голос стал резким. — Пропади она пропадом.
Майкла озарило.
— Это до сих пор продолжается? Она продолжает общаться с тобой?
Она протяжно, звучно выдохнула.
— Откуда вам это известно?
— Я внимательно тебя слушаю, — ответил он сухо. — Выкладывай.
Она пожала плечами.
— Всегда одно и то же. Я слышу ее зов. Теперь не только во сне, но и наяву.
— Что она говорит?
— Да все то же самое.
— Вероятно, она не может ничего поделать с этим, — предположил он. — Ты сама говоришь, как много у вас общего. Это не подчиняется ее контролю.
Ее лицо исказила гримаса расстроенного ребенка.
— Поэтому меня это так пугает. Разве вы не понимаете? Если у нас все общее, что, если и душа у нас одна на двоих?
Ее голос сорвался. Майкл понял, насколько глубоко эта тревога отравляла ее душу в течение многих лет.
— Душа рождается в момент появления на свет человеческой жизни. Поэтому даже самые похожие близнецы должны иметь каждый свою душу.
— Вы
Интересно, как на эту проблему смотрит теология. Сейчас ее необходимо было убедить, вселить уверенность, рассеять сомнения. В ее голосе он услышал страх и истолковал его как страх за сестру, ведь она могла пострадать от того, что совершила она.
— Я полностью в этом уверен, — сказал он, зная, что именно эти слова ему надлежит сейчас произнести. — Ты и Сара — два самостоятельных человека. Две личности. И поверь мне, две души.
Он почувствовал, как ее тело покидает напряжение, точно железные оковы слетают.
— Благодарю Тебя, Господи, — выдохнула она.
Виктор позвонил в одиннадцать часов. Зоя чувствует себя прекрасно, ребенок пока не родился.
— Не ждите меня. Ложитесь спать, — сказал он. — Малыша ожидаем к утру.
Глубоко за полночь они наконец поднялись наверх. Кейт занимала комнату, в которой Шоны разместили Майкла во время его первого визита, она находилась в мансарде, куда вела винтовая лестница. Комната Майкла располагалась внизу, рядом с детскими и выходила в коридор.
Майкл лег в кровать и попытался читать, но в голове, не переставая, кружились разрозненные мысли. Перед его мысленным взором то и дело вставало лицо Кейт, застывшее и пустое, наблюдающее за тем, как Зоя достает из машины маленького Хью.
Он видел ее стоящей спиной к нему, по икры в темно-зеленой воде озера, ее точеную шею под тяжестью густых волос, собранных на затылке. Внутри его тела возникло желание, отозвавшись болью. Какое-то мгновение он сам не мог понять, откуда взялась горечь, потом понял — от нахлынувших воспоминаний. Женщина, однажды стоявшая так же, спиной к нему, с волосами, схваченными узлом, но другая женщина.
Он вспомнил первую ночь, проведенную с ней. Ей предшествовали три свидания, неизменно на людях. Смыться из семинарии одному, да к тому же вечером, было делом практически безнадежным, но он придумал хитрую комбинацию с воображаемыми родственниками.
Стоя в дверях ее кухни с бокалом вина и наблюдая за тем, как она готовит ужин, Майкл непринужденно болтал.
На ней были надеты короткий топ и юбка из серой шелковой пряжи, ему показалось, что сквозь ткань просвечивают темные кружки сосков. Он мысленно представил, как прикасается к ним, и его пальцы с силой сжали ножку бокала.
Они сидели в темной квартире и слушали музыку, город за окном постепенно погружался во тьму. Из другого конца комнаты Майкл вдруг нерешительно и едва слышно попросил:
— Франческа, ты не… ты не могла бы… раздеться для меня? Я хочу видеть твое тело. Ничего больше. Только видеть.
Она молча посмотрела на него. Затем отставила чашку с недопитым кофе и поднялась, чтобы закрыть балконное окно. Так же стоя к нему спиной, одним быстрым движением, которое показалось ему в высшей степени эротичным, стянула через голову топ. На гладкой коже спины деликатно выделялись выпуклости позвонков. Шея ее, изящно изогнутая, напоминала скульптурный бюст, увенчанный копной волос. Ее рука поползла вниз, к застежке молнии. Звук расстегиваемого замка прозвучал в ушах Майкла как страшный приговор.
— Ты не хочешь меня? — спросила она после долгой паузы.
Она накинула на себя свободный халатик. На языке у него вертелось: приподними, приподними же его, так чтобы было видно… Тогда он окончательно потеряет голову, напрочь забыв о доводах разума. Но вместо этого он ударился в высокопарные речи.
— Ты очень добра ко мне, но я думаю, что мне лучше сказать «нет». — Он вежливо поблагодарил ее за обед и вернулся в семинарию.
Две следующие недели он не находил себе места. И о чем он только думал? С одной стороны, как он мог с такой легкостью попрать данные им обеты? С другой, как он мог повести себя столь жестоко и легкомысленно по отношению к женщине? Он, должно быть, оскорбил ее чувства, и она теперь считает, что он пренебрег ею.
Ко всем этим мыслям примешивался страх о его возможной мужской несостоятельности. Что, если многие годы воздержания и подавления сексуальных желаний не прошли для него даром и он больше не способен реагировать на женское тело как любой нормальный мужик? Что, если в его организме что-то необратимо нарушилось?
Майкл лежал без сна, он думал о том, что воспоминания эти по сей день в такой же степени мучительны, как и сами события. В конце концов, после долгих угрызений и борьбы с самим собой, он вернулся к ней. Франческа поняла его и простила, все стало на свои места. Они прекрасно проводили время вместе. А потом все закончилось.
Более десяти лет он не испытывал подобных чувств. И что теперь? Он вновь как мальчишка попался в те же сети и был подавлен и потрясен этим не менее, чем в первый раз.
Давно забытое чувство, в котором он боялся сознаться себе, возродилось несколько месяцев назад, его воображение взбудоражил вид сестры Гидеон. Она показалась ему невероятно красивой, «святой, высеченной из камня», голова слегка повернута в сторону, расслабленные руки вдоль тела. Что бы это ни был за порыв, он сдержал его, задушил, погасил. Чувство к монахине невообразимо. Недопустимо.
Теперь Кейт. Каждый шаг долгого поиска сближал их, и не только в буквальном смысле. Он нашел женщину, которая была поразительно похожа и поразительно непохожа на сестру Гидеон. Те же самые руки, но не такие белые, а более сильные и энергичные. Те же необыкновенные глаза, словно отлитые из прозрачного янтаря. Но иное выражение в них. Тот же голос, но другие речи, Неужели и вправду душа у них одна на двоих?
Его вдруг прошиб пот. Боже мой. Боже мой! Скверно то, что он возжелал ее, скверно то, что он лежит и видит перед собой ее обнаженные ноги из-под закатанной юбки, белые на фоне темной воды.
Неужели это он возжелал женщину, сгубившую невинную душу, детоубийцу, бывшую заключенную? Как можно полюбить женщину, поступки которой определяются этими страшными словами? Какими чарами ей удалось околдовать его? Каким образом ей удалось так близко подобраться к его сердцу?
Путаница в мыслях не давала ему уснуть, Майкл ворочался с боку на бок. Кейт тут ни при чем, никаких
