отношения, ограниченные рамками инструкций. Ее немногие друзья остались в прошлой жизни, ее пугали близкие отношения с людьми, которые ничего не знали о ее темном прошлом.
Отец Майкл знал, и ни разу в его взгляде она не прочла осуждения. Она так хотела отплатить благодарностью за его заботу, желание помочь ей, доброту и чуткость! Как можно быть такой неблагодарной дурой!
Пока Луиза поила малыша, Кейт ждала в коридоре. Наконец он угомонился. Кейт подняла с пола куклу и посадила ее рядом с Луизой. Девочка перевернула ее вверх ногами, с видом фокусника демонстрируя Кейт ее секрет — два лица: розовощекое, улыбающееся из-под желтых шерстяных кудряшек, и другое, с печально опущенными вниз уголками губ, нарисованными на бледных щеках слезами и прямыми черными волосами.
— Какое чудо! — Кейт сказала то, что хотела услышать девочка. На самом деле кукла показалась ей двуличной.
Уловив легкое напряжение в ее голосе, Луиза спросила:
— Ты меня поцелуешь?
Кейт удивилась:
— Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала?
Луиза протянула к ней руки, Кейт наклонилась и поцеловала ее.
— Ты — прирожденная нянька, у тебя очень хорошо получается с братишкой, — сказала она. — К утру, наверное, у тебя появится еще один.
От радости Луиза крепко сжала руками ее шею. От нее пахло зубной пастой и свежестью детских волос. Кейт внезапно ощутила, как ледяная глыба, сковывавшая ее грудь столько лет, растаяла и стекла талой водой. Как давно это было! Как давно она целовала такую же девочку, желая доброй ночи, так же крепко прижималась к ней, вдыхала такой же по-детски нежный запах волос.
Пряча от Майкла взгляд, Кейт задержалась у двери своей спальни.
— Вот ключ. Заприте меня.
— Да брось ты, Кейт! Как тебе такое пришло в голову?
— Делайте, что вам говорят. Вы отвечаете за этих детей.
— Боже мой, Кейт! — медленно произнес он. — Мне противно это делать.
Кейт вставила в замок ключ и прокрутила на один оборот.
— Работает как новый. — Она снова открыла дверь и вошла внутрь. — Давайте, действуйте, — решительным тоном приказала она, потянув на себя дверь.
При звуке закрываемого замка ее начало трясти.
Глава 35
— Зоя родила сына! — ликовал Виктор Шон. — Мальчик… Хоть этот похож на меня, для разнообразия… Она держалась замечательно, просто… Да, да, хорошо, я ей передам, она тут рядом со мной… Не могу отойти от нее ни на минуту. Буду дома ближе к обеду, ждите.
Когда Майкл положил телефонную трубку, стрелки часов показывали четыре утра. Он поднялся в свою комнату и раздвинул шторы. Только-только забрезжил рассвет. Край неба просветлел и окрасился в бледно-зеленый цвет. Туман толстым слоем стлался по земле, деревья, точно корабли, величаво покачивались над ним. Внизу, по колено в широко разлитом туманно-молочном море, дремали лошади. По насыпной дорожке за домом прозвенел велосипед — молочник, встающий с петухами, спешил на работу. С верхнего этажа донесся шум, какое-то неопределенное движение. Она не спит. Нужно скорее рассказать ей. Он на цыпочках поднялся по лестнице и постучал. Позвал ее по имени, но ему никто не ответил. Он снова постучал. Опять тишина. За закрытой дверью послышался звон бьющегося стекла. Он пытался убедить себя в том, что, наверное, там, внутри, произошло что-то ужасное, но на самом деле он мучительно искал любой благовидный предлог, какой угодно, для того чтобы войти в комнату. В конце концов он повернул ключ и слегка толкнул дверь.
Комната была погружена во мрак, и только крошечная ванная, облицованная голубым кафелем, была ярко освещена. Посреди нее стояла Кейт, держа в руках разбитый стакан. Она только что приняла душ и еще не успела одеться. Стоя в темноте и разглядывая ярко освещенную нагую женщину, он внезапно почувствовал себя извращенцем, в эти краткие секунды он узнал, какие тайные чувства обуревают такого человека.
Ее мокрые волосы, облепившие голову, напоминали мальчишескую стрижку. Но тело ее, округлость плеч и бедер, было необычайно женственно. Рельефные бедра, плавно переходящие в изящную талию, упругая, чувственная грудь. Чуть ниже ребер — тонкая узкая линия, вырезанная в теле, беззащитный, до конца не заживший шрам. Майкл и сам не понимал, почему он казался ему сейчас непреодолимо эротичным. Этот изъян подчеркивал ее уязвимость и реальность, он делал ее досягаемой. Она опустилась на колено, чтобы поднять с полу осколки, взгляд Майкла застыл на крутом изгибе ее бедра и темно-коричневой тени промежности.
Он не смел пошевелиться. Он продолжал стоять как завороженный. Даже если бы его уход был для него в это мгновение делом жизни и смерти, он не нашел бы в себе сил, чтобы оторваться от нее. Ему хотелось любоваться ею бесконечно, наслаждаться неторопливыми движениями ее тела. Мимика и жесты способны многое рассказать о человеке. Одновременно его естество раздирали противоречивые эмоции. Глубокая неудовлетворенность собственным мировосприятием. Как всегда, его место в стороне от жизни, как всегда, он довольствуется позицией наблюдателя, не принимая в ней участия. Всю жизнь его учили, что любовь выражается единственно словами. Что-что, а красиво говорить, слава богу, он умел. На сей раз он не пожелал в выражении своих чувств ограничиться лишь словами. Ему захотелось протянуть руки и дотронуться до нее. А сделай он так, он сам не знал, чего бояться больше — ее ответной реакции или самого себя.
— Кейт, — тихо позвал он.
Странно смутившись, она выронила стакан и схватилась руками за лицо. Сдвинула локти, пытаясь прикрыть обнаженную грудь. Он понял, что он невидим ею: после яркого света глазу всегда трудно сориентироваться в темноте.
— Это я, — прибавил он.
В ее возгласе послышалось одновременно и облегчение, и вспыхнувший гнев.
— Какого черта?! — В ярости она стремительно пересекла ванную и схватила полотенце.
Он ладонью прикрыл глаза — наивный жест маленького мальчика.
— Господи, Кейт, я не хотел… Я пришел сообщить тебе о ребенке. Он родился.
С минуту она молчала, затем подобревшим, просветленным голосом сказала:
— О ребенке? Подождите секунду.
Он слышал, как она одевалась.
— Ну, теперь все в порядке. Я привела себя в приличный вид, можете рассказывать.
Кейт завернулась в широкое банное полотенце, подоткнув его верхний уголок на груди. Ее лицо выражало искреннюю радость, она улыбалась.
Майкл вкратце передал ей разговор с Виктором по телефону.
— Сколько он весит? — Этот вопрос явно поверг Майкла в растерянность.
— Понятия не имею. Через… — он взглянул на часы, — пять часов Виктор будет дома. Ты сама его об этом спросишь.
С ее волос стекали тонкие струйки воды. Две или три капли упали на шею и скатились в нежную ямочку ключицы. Влага поблескивала на ее матовой коже. Она перехватила его взгляд и слабым голосом попросила:
— Не нужно, я сама.
Придерживая рукой полотенце, она опустилась на колени так, словно пыталась как можно скорее
