– Да так просто... – Он откашлялся. – Я подумал, что, может быть, мы с вами... – Его прервал негромкий приятный голос:
– Мистер Кинкейд?
– Мистер Рейнольдс... – Бен повернулся и увидел Квина Рейнольдса.
– Мистер Рейнольдс, – прощебетала Марджори, – вы мистеру Кинкейду назначили на два часа. – Она поднялась во весь рост, и у Бена глаза на лоб полезли. Марджори была беременна.
Выше талии она выглядела нормально, но когда она встала...
– Что-то не так, мистер Кинкейд? – спросил Рейнольдс.
– Нет-нет, что вы... – ответил Бен, стараясь скрыть свое смущение. – Просто я, видите ли... – Он набрал полную грудь воздуха: – Мы могли бы где-нибудь поговорить?
– Разумеется. – Рейнольдс жестом пригласил его следовать за ним.
– Вероятно, ваш визит связан с делом Симмонс? – осведомился Рейнольдс самым доброжелательным тоном.
– Нет, я пришел, чтобы задать вам несколько вопросов.
Рейнольдс ответил ему невозмутимым взглядом:
– Вопросы? Какие... вопросы?
Бену почудилось, что он застрял на дороге в многочасовой пробке.
– Я хотел узнать, что вы делали в понедельник вечером в квартире покойного Тони Ломбарди?
Как Рейнольдс ни старался, ему не удалось сохранить прежнюю невозмутимость.
– Я... – Он скрестил на груди руки, сверкнув золотыми запонками и часами 'Ролекс'.
– Значит, вы не отрицаете, что были там?
– Нет. А почему я должен отрицать? Просто меня несколько удивило то обстоятельство, что вам об этом известно. Моя жена предполагала, что может произойти нечто подобное. Мне следовало прислушаться к ее словам. Она ведь судья...
'Интересно, сколько же раз за время разговора он упомянет свою жену, члена Верховного суда?' – подумал Бен.
– Вы знаете, что мистер Ломбарди был убит в понедельник вечером, не так ли?
– Разумеется, – кивнул Рейнольдс. – Но какое вам до этого дело, Кинкейд?
– Разве Марджори вам не сказала? Я представляю вашу служащую, мисс Кристину Макколл.
– Ах вот как? Понятно.
– Не возражаете, если я присяду? – спросил Бен, оглядываясь на стулья, стоявшие вокруг круглого стола.
– О, прошу прощения! Ужасно негостеприимно с моей стороны! – воскликнул Рейнольдс, на сей раз явно сфальшивив в интонации. – Пожалуйста. – Он сделал жест в сторону стола.
Было очевидно, что Рейнольдс не любил обычных столов, рассаживаться за которыми полагается согласно чину и званию.
Нет, Рейнольдс признавал лишь собрание равных за круглым столом. Очень современно, подумал Бен.
На столе стояла лампа на стеклянной ножке, а рядом лежали старинные часы. Усаживаясь, Бен взглянул на ножки стульев красного дерева. Он где-то читал, что если ножки заканчиваются лапами, то это антиквариат высочайшего качества.
– Я вижу, вы заинтересовались стульями, – сказал Рейнольдс. – Это подлинный 'Чиппендейл', девятнадцатый век.
Многие считают, что это 'Луи Четырнадцатый', хотя эти два стиля совершенно не похожи. Французская мебель такая... – Он очертил в воздухе непонятную фигуру. Потом пожал плечами: – Ну, вы знаете...
Бен не знал, но не хотел в этом признаваться:
– Это лампа 'Тиффани'?
– Совершенно верно. А часы дизайна 'Эрте'. Моей жене приходится постоянно разъезжать. На выездные заседания... И она никогда не упускает случая наведаться в антикварные магазины.
'Вот уже дважды упомянул жену', – подумал Бен.
– Скажите, какие у вас с мистером Ломбарди отношения?
– Были – вы это хотели сказать?
– Да, да, конечно, – кивнул Бен.
– Он был моим клиентом.
– Вы знакомы с его завещанием?
Рейнольдс молча кивнул.
– Нельзя ли ознакомиться с его содержанием?
