сквозь толпу любопытных, направляясь к собору.
— Нам нужно приглядывать за этой Покахонтас.
— Мистер Малоун?
Обернувшись, он увидел человека лет под пятьдесят, одетого в брюки из легкого твила, рубашку с длинными рукавами и хлопчатобумажный пиджак. Он шел им навстречу. Кассиопея, видимо, тоже услышала вопрос незнакомца, поскольку остановилась, а затем, развернувшись, направилась к тому месту, где стояли Стефани и Малоун.
— Я — монсеньор Колин Микнер, — представился мужчина, подойдя к ним.
— Вы не похожи на священника.
— В этой одежде — нет. Мне сказали, что вы должны здесь появиться, и описание, которое я получил, полностью соответствует оригиналу: высокий светловолосый мужчина с пожилой женщиной.
— Вы не очень-то тактичны! — возмутилась Стефани.
Микнер усмехнулся.
— Меня предупреждали, что вы весьма щепетильны в том, что касается вашего возраста.
— От кого же, позвольте узнать, вы почерпнули столь исчерпывающую информацию о нас? — осведомился Малоун.
— От Эдвина Дэвиса, — ответила вместо священнослужителя Стефани. — Президент упоминал о том, что в Ватикане у него имеется превосходный источник информации. Насколько я понимаю, это вы.
— Мы с Эдвином давно знаем друг друга.
— Скажите, — заговорила Кассиопея, мотнув головой в сторону собора, — сюда только что не входил мужчина — низкорослый, коренастый, одетый в джинсы?
— Он там, — кивнул нунций, — вместе с министром Зовастиной. Его зовут Виктор Томас, и он является начальником личной гвардии Зовастиной.
— Вы неплохо информированы, — сказал Малоун.
— Этот комплимент уместнее адресовать Эдвину. Но я хотел бы задать вам один вопрос: почему у вас такое странное имя — Коттон?
— Долгая история. Сейчас нам необходимо попасть в собор, и, не сомневаюсь, вам известно, с какой целью.
Микнер жестом руки предложил им следовать за ним, и, обойдя уличного лоточника, они сошли с запруженного туристами — даже в этот поздний час — тротуара.
— Вчера мы получили кое-какую информацию относительно верховного министра Центрально- Азиатской Федерации Ирины Зовастиной и сразу же поделились ею с Вашингтоном. Она страстно желает заглянуть в могилу святого Марка, вот его святейшество и подумал: может, американцы тоже — одновременно с ней — захотят посмотреть на то, что там находится?
— Мы наконец можем идти? — нетерпеливо спросила Кассиопея.
— Вы, как я погляжу, нервничаете?
— Я просто хочу попасть внутрь собора.
— У вас лук со стрелами.
— Вы наблюдательны.
Микнер пропустил ее укол мимо ушей и обратился к Малоуну:
— Ситуация обещает быть жаркой?
— Не жарче, чем она уже есть.
— Здесь, — Микнер кивнул в сторону площади, — совсем недавно уже убили одного человека.
— А там, на Торчелло, горит музей, — ответил Малоун и тут же почувствовал вибрацию сотового телефона. Вынув его из кармана, он посмотрел на дисплей. Звонил Торвальдсен. Нажав на клавишу приема, он, не потрудившись поздороваться, произнес: — Прислать ей лук со стрелами было не самым умным поступком.
— У меня не было выбора, — ответил датчанин. — А сейчас мне необходимо поговорить с ней. Она рядом с тобой?
— Еще бы!
Он передал трубку Кассиопее, и она отошла в сторону.
Дрожащей рукой Кассиопея прижала трубку к уху.
— Слушай меня очень внимательно, — послышался голос Торвальдсена на другом конце линии. — Есть кое-что, о чем ты должна знать.
— Это просто кошмар какой-то! — воскликнул Микнер.
— И с каждой секундой этот кошмар становится все более кошмарным, — откликнулась Стефани.
Папский нунций с тревогой посмотрел на стоящую к ним спиной Кассиопею с трубкой сотового телефона, крепко прижатой к уху.
— По-моему, она пошла вразнос, — совсем не по-пасторски проговорил он.
— Это состояние хотя бы один раз в жизни наверняка испытывал каждый из нас.
Микнер улыбнулся.
— С этим не поспоришь.
Кассиопея закончила разговор, вернулась к ним и отдала Малоуну трубку.
— Что, получила приказ на марш-бросок? — спросил он.
— Что-то в этом роде.
Малоун повернулся к Микнеру.
— Сами видите, с кем мне приходится работать. Так, может, хоть вы сообщите мне что-нибудь полезное?
— Виктор и Зовастина находятся в пресвитерии собора.
— Очень полезно, ничего не скажешь!
Проигнорировав сарказм американца, нунций повернулся к Стефани и сказал:
— Мне необходимо поговорить с вами наедине. Я должен сообщить то, что просил передать вам Эдвин.
— У меня нет секретов от моих товарищей.
— Эдвин сказал, что эта информация — чрезвычайно важна и секретна.
— Мы сумеем сохранить ее в секрете.
Зовастина подошла к алтарному столу и опустилась на колени. Один из священников оставил рядом с ним светящуюся химическую палочку. Резким жестом она подозвала Виктора и велела ему опуститься на колени подле нее.
— Отошли тех двоих, — кивнула она на стоящих поодаль телохранителей. — Вели им обыскать собор, особенно второй этаж. Я хочу быть уверена в том, что за нами никто не подсматривает.
Виктор передал приказ охранникам и вернулся.
Зовастина переломила фосфоресцирующую палочку и с замиранием сердца осветила внутренность каменного саркофага. Она мечтала об этом моменте с того самого дня, когда Эли Ланд поселил в ее душе надежду на то, что ее сокровенные мечты, возможно, осуществимы. А вдруг он ошибался? Вдруг загадка Птолемея — это путь в никуда? Или она действительно указывает дорогу к реальному месту захоронения Александра Великого? К месту высоко в горах, где скифы открыли Александру тайну жизни.
Вот в чем заключался секрет! Тайна жизни — в загадочном снадобье! Она вспомнила, что писал придворный историк Александра: «У несчастного опухла шея, все горло покрыли нарывы — так, что он не мог глотать. Ему в глотку словно насыпали гальки, и с каждым выдохом он извергал из себя отвратительную слизь. Его тело покрылось чирьями, мышцы утратили силу. Каждый вдох давался ему с трудом».
И, несмотря на все эти ужасные симптомы, снадобье излечило больного всего за один день. Врачи из ее биолаборатории считали, что все это является симптомами инфекционного заражения. Возможно ли, что природа, наплодившая столь много вирусов-убийц, сумела создать и противоядия от них?
В каменном саркофаге не было никакой мумии.
Вместо того что она ожидала увидеть, взгляду Зовастиной открылась прямоугольная деревянная
