«Ты скажешь нам?»
«Это тайна. Дева не велела мне рассказывать».
Мануэль Марто взял Гиацинту на руки и стал пробираться сквозь толпу. Люсия, крепко держа ладошку Франциско, шагала за ним. Люди кричали, теребили, спрашивали. В ответ Люсия лишь повторяла одно и то же:
«Это тайна. Это тайна».
Часть I
Отлучение
Глава I
Монсеньор Колин Мишнер снова услышал звук и закрыл книгу. В здании кто-то был. Наверняка. Он уже слышал этот звук.
Он встал из-за письменного стола и окинул взглядом помещение. Старинные стеллажи возвышались над его головой. Множество книжных шкафов застыло вдоль узких коридоров, ведущих в обе стороны. В похожей на пещеру зале витала особая аура, атмосфера таинственности, которой он был отчасти обязан своим названием. L'Archivio Segredo Vaticano. Секретный архив Ватикана.
Это название всегда казалось ему странным. В этих томах почти не было ничего секретного. По большей части это были просто подробные хроники двухтысячелетней истории церкви, рассказы о временах, когда папы были королями, воинами, политиками и любовниками. Ряды книг тянулись в общей сложности на двадцать пять миль. И найти на них можно было очень многое, если знать, где искать.
А Мишнер знал.
Он снова прислушался, оглядев зал с фресками, изображавшими Константина, Пипина и Фридриха II, и остановил взгляд на металлической решетке в дальнем конце помещения. За решеткой было темно и тихо. Войти в хранилище можно было только с разрешения Папы, а ключ от решетки хранился у церковного архивариуса. Мишнер никогда не заходил в хранилище, он почтительно стоял снаружи, пока его наставник, Папа Климент XV, находился там. Но ему было известно, какие бесценные документы хранились в этой комнате без окон. Последнее письмо Марии Стюарт, королевы Шотландии, написанное незадолго до того, как ее обезглавили по приказу Елизаветы I. Петиция семидесяти пяти английских лордов, просящих Папу разрешить Генриху VIII развод с его первой женой. Подписанное признание вины Галилея. Наполеоновский договор при Толентино.
Мишнер в который раз восхитился причудливыми узорами и изгибами железной решетки и позолоченным фризом с кованым орнаментом из животных и растений. Эти изумительные ворота были сделаны в четырнадцатом столетии знаменитым мастером.
В Ватикане все было выдающимся. На каждом предмете можно было увидеть клеймо того или иного знаменитого художника или легендарного мастера, работавшего здесь долгие годы во славу Господа и Папы.
Монсеньор Мишнер прошел через зал, слушая, как звук его шагов отдавался гулким эхом в прохладном воздухе, и остановился перед железной решеткой. Из-за нее повеяло теплом. На правой стороне ворот крепился массивный засов. Он проверил задвижку. Надежная и крепкая.
Мишнер оглянулся. Нет, никто из служащих не входил в помещение архива. Дежурный писарь удалился сразу после его прихода, и, пока он был здесь, никому другому не разрешалось находиться в помещении, поскольку личному секретарю Папы не нужны няньки. Но в здании было множество дверей, и звук, который он слышал, могли издавать старинные петли, когда дверь открывали, а потом осторожно закрывали. Трудно сказать. Звуки в этом огромном пространстве были так же загадочны, как и хранящиеся здесь рукописи.
Он повернул направо и направился по одному из длинных коридоров к залу Пергаментов. Еще дальше был зал Описей и Каталогов. Пока Мишнер шел, прикрепленные под потолком лампочки зажигались и гасли, освещая один за другим разные участки коридора. От этого мерцания света и тени Мишнеру казалось, что он движется по подземному тоннелю, хотя коридор располагался во втором этаже.
Он прошел еще немного, остановился, замер на мгновение и, ничего не услышав, повернул назад.
Раннее утро буднего дня. Монсеньор специально выбрал это время для своих занятий — меньше вероятности помешать другим людям, имеющим право доступа в архив, меньше шансов привлечь излишнее внимание служащих курии. Он выполнял задание Святого Отца, и его исследования не афишировались, но он был здесь не один. В прошлый раз, неделю назад, у него было такое же чувство.
Вернувшись в главный зал, Мишнер подошел к письменному столу, продолжая внимательно осматриваться по сторонам. Он привычно ступал по изображению зодиакальной диаграммы, строго сориентированной по солнцу. Солнечный свет проникал сюда через узкие окна под потолком, расположение которых было тщательно рассчитано. Именно на этом месте несколько веков назад был составлен григорианский календарь. Но сегодня в залу не проникал солнечный свет. На улице холодно и сыро, в Риме моросил осенний дождь.
Тома, которыми было поглощено внимание Колина Мишнера последние два часа, были аккуратно разложены на аналое. Многие из них были написаны в последние два десятилетия. Но четыре книги были гораздо старше. Две на итальянском, одна на испанском и одна на португальском. Он без труда читал на всех этих языках — одно из его достоинств, благодаря которому Папа Климент принял его на службу.
Испанская и обе итальянские книги не представляли особой ценности, в них лишь повторялось содержание португальского фолианта:
«Полное и подробное описание явлений Святой Девы Марии в Фатиме — с 13 мая до 13 октября 1917 года».
В 1922 году Папа Бенедикт XV приказал провести в рамках церковного расследования еще одно — специальное — расследование того, что произошло в отдаленной португальской провинции. Чернила на страницах манускрипта поблекли, бумага пожелтела. Казалось, что слова наносились золотом. Епископ Лейры провел подробнейшее исследование, потратив на него не меньше восьми лет. Результаты этого труда легли в основу принятого Ватиканом в 1930 году решения, что шесть земных явлений Святой Девы в Фатиме достойны доверия. Три приложения, приобщенные к оригиналу, были составлены в 1950-е, 1960-е и 1990-е годы.
Мишнер проштудировал документы с адвокатской тщательностью, которую привила ему церковь. Проведя семь лет в Мюнхенском университете, он получил ученую степень, но никогда не практиковал как светский юрист. Став священником, он погрузился в мир официальных заявлений церкви и канонических декретов. Опыт двух тысячелетий христианства опирался больше на понимание духа времени, чем на stare decisis.[3] Серьезное изучение юриспруденции оказало ему бесценную помощь. Юридическая логика много раз становилась его союзником в запутанных хитросплетениях богословских вопросов. Более того, она же помогла Мишнеру отыскать в лабиринтах забытой информации то, что было нужно Клименту XV.
Звук повторился.
Тихий шорох, как будто на ветру скрипит дерево или пищит мышь.
Он быстро сделал несколько шагов по направлению звука и снова огляделся. Никого.
В пятнадцати метрах слева от него был выход из архива. Мишнер подкрался к двери и проверил
