Он посмотрел на Амбрози:
— Паоло, к сожалению, вам придется остаться здесь на несколько дней. Вы будете мне нужны. Но мы должны знать, чем будет заниматься Мишнер в Боснии, а она — наш главный источник информации. Так что найдите Катерину Лью и заставьте ее снова помочь нам.
— Откуда вы знаете, что она в Риме?
— А где еще ей быть?
Глава XXXIX
Неведомая сила влекла Катерину к павильону Си-эн-эн, смонтированному прямо у южной колоннады площади Святого Петра. Еще находясь на другом конце мощенной булыжником площади, она увидела Тома Кили, сидящего в лучах ярких прожекторов перед тремя камерами. По всей площади тут и там стояли импровизированные телестудии. Тысячи стульев и десятки заграждений, оставшихся на площади после похорон Климента, уже убрали, их место заняли торговцы сувенирами, паломники и журналисты, наводнившие Рим в ожидании конклава, начинающегося завтра. Все объективы направлены на металлическую трубу над крышей Сикстинской капеллы — оттуда должен появиться белый дым, говорящий о благополучном исходе голосования.
Катерина приблизилась к кучке зевак, столпившихся вокруг площадки Си-эн-эн, где Кили выступал перед камерами. В черной сутане с белым воротником он выглядел почти как настоящий священник. Для человека, несерьезно относящегося к профессии священника, он неплохо себя чувствовал в облике служителя церкви.
— Действительно, раньше после каждого голосования бюллетени просто сжигали в печи, добавляя к ним сухую или сырую солому, чтобы пошел белый или черный дым. Сейчас для этого применяют специальный химикат. На нескольких последних конклавах происходила путаница из-за цвета дыма.
Видимо, иногда даже Католическая церковь вынуждена прибегать к достижениям науки.
— Что вы думаете о завтрашнем заседании? — спросила у Кили сидящая рядом с ним корреспондентка.
Кили повернулся к камере:
— Я считаю, что фаворитов двое. Это кардинал Нгови и Валендреа. Нгови может стать первым Папой-африканцем на престоле с первого века и принести много пользы своему родному континенту. Посмотрите, сколько сделал Иоанн Павел Второй для Польши и всей Восточной Европы! Африка тоже может много выиграть, имея на престоле своего представителя.
— А католическая общественность готова принять чернокожего Папу?
Кили пожал плечами:
— А какое это имеет значение сегодня? Среди нынешних католиков большинство из Латинской Америки да из Азии. Кардиналы из Европы утратили главенствующие позиции. Начиная с Иоанна Двадцать третьего все папы способствовали этому, расширяя состав священной коллегии и вводя туда все больше неитальянцев. На мой взгляд, для церкви будет только лучше, если ее возглавит не Валендреа, а Нгови.
Катерина улыбнулась. Очевидно, Кили хотел отомстить поборнику благочестия Альберто Валендреа. Забавно, как поменялись роли! Девятнадцать дней назад на Кили, которому грозило отлучение, обрушилась вся мощь гнева Валендреа. Но сейчас, в период междуцарствия и трибунал, и все остальное отошло на второй план. И вот теперь бывший обвиняемый выступает на международном телеканале с критикой своего обвинителя, всерьез претендующего на папский престол.
— Почему вы считаете, что церкви будет лучше, если победит Нгови? — настырно спросила корреспондентка.
— Валендреа итальянец. Церковь уже давно отошла от господства итальянцев. Его избрание станет шагом назад. К тому же он слишком консервативен для католика двадцать первого века.
— Некоторые считают, что возвращение к истокам пойдет на пользу церкви.
Кили отрицательно покачал головой:
— Представьте себе, что сначала вы в течение сорока лет, прошедших после Второго Ватиканского собора, пытаетесь обновить церковь, добиваясь для нее влиятельного положения в мире. А потом вдруг отказываетесь от всего достигнутого? Папа не просто епископ Рима. Он — лидер миллиарда верующих, и большинство из них не итальянцы и не европейцы. Избирать Валендреа — это самоубийство. Особенно если есть такой претендент, как Нгови, гораздо более популярный в мире.
Катерина вздрогнула, почувствовав, что кто-то положил ей на плечо руку. Обернувшись, увидела взгляд черных глаз отца Паоло Амбрози. Неприятный маленький священник стоял почти вплотную к ней. Она ощутила вспышку гнева, но сдержалась.
— Похоже, он не жалует кардинала Валендреа, — вполголоса сказал священник.
— Уберите руку.
Амбрози улыбнулся уголками рта и послушно убрал руку с ее плеча.
— Я так и думал, что вы здесь, — он кивнул в сторону Кили, — рядом с любовником.
Ее чуть не вывернуло наизнанку, но она старалась не показать испуга.
— Что вам нужно?
— Конечно, вы не захотите говорить здесь? Если ваш коллега обернется, он может не понять, почему вы общаетесь с помощником кардинала, которого он так ненавидит. Может даже приревновать и рассердиться.
— Уверена, что ему нет дела до вас. Я мочусь сидя и поэтому не отношусь к вашему типу.
Амбрози не ответил, но, возможно, это и правильно. Разговор надо было продолжать наедине. Катерина повела его мимо колоннады и рядов киосков, где торговали марками и сувенирными монетами.
— Как отвратительно, — сказал Амбрози, указывая на торговцев. — Они считают, что это карнавал. Им лишь бы заработать денег.
— А правда, что после смерти Климента убрали ящики для пожертвований в соборе Святого Петра?
— У вас острый язык.
— Что-то не так? Правда глаза колет?
Они уже покинули Ватикан и шли по римским улицам. Катерина чувствовала нарастающее в ней напряжение. Наконец она остановилась и повторила:
— Что вам нужно?
— Колин Мишнер уезжает в Боснию. Его преосвященство хочет, чтобы вы поехали с ним и сообщали нам все, что он будет там делать.
— О поездке в Румынию вы так и не спросили. За все это время даже не объявились.
— Потому что это стало не важно. Сейчас для нас важнее Босния.
— А для меня нет. К тому же Колин едет в Румынию.
— Уже нет. В Боснию. К святыне Меджугорья.
Она опешила. Зачем Мишнеру совершать такое паломничество, тем более после того, что он сам говорил?
— Его преосвященство велел передать, что вы по-прежнему можете рассчитывать на поддержку влиятельного друга в Ватикане. Уже не говоря о том, что вы получили десять тысяч евро.
— Он сам сказал, что эти деньги мои без всяких условий.
— Занятно. Видно, вы шлюха не из дешевых.
Она ударила его по лицу.
Амбрози отреагировал спокойно. Он просто посмотрел ей в глаза своим пронзительным
