Она все еще сжимала его плечо, глядя, как Симон борется с тьмой. И вдруг Симон отвернулся.
Пора... Пеппер отпустила Оливера... Он побежал, а Симон дико завопил и направил на него пистолет. Тогда Пеппер метнулась к нему, но ее опередила Мэри, которая оттолкнула ее и, раскинув руки, бросилась на убийцу.
Ее смерть была мгновенной. Но Мэри не успела упасть, а пуля снайпера уже вошла в голову Симона.
Едва смерть приняла ее, Мэри увидела ожидавшую ее женщину, которая протянула ей руку, и успокоилась. Рядом с цыганкой стоял Филип. Когда же она оказалась рядом с ними, цыганка показала ей на часовню и как будто сказала, по крайней мере, Мэри услыхала:
— Все кончено. Мальчик спасен.
Как в тумане, Пеппер видела бегущих к ней мужчин: полицейских и еще одного, чье лицо она должна была знать. Он нес на руках мальчика. Потом он назвал ее по имени... Так ей, по крайней мере, показалось. Потом еще раз и, ничего не понимая, наморщил лоб. Вот тут Пеппер очнулась, вскочила, и он обнял ее свободной рукой.
— Все кончено, Пеппер... Вы оба живы.
Они-то живы, это правда, а вот Мэри и Филип погибли.
— Так было предназначено, — услыхала она чей-то голос и едва заметно улыбнулась.
— Наоми...
Больше она не увидит бабушку... По крайней мере, в этой жизни. Почему Пеппер была в этом уверена, она сама не знала.
Почувствовав ладонь Оливера на своем плече, она посмотрела ему прямо в лицо.
— Мэри успокоилась в мире.
Он ответил ей серьезным, все понимающим взглядом.
— Да... Я видел ее.
Майлс смотрел на них, понимая, что происходит нечто, к чему он не имеет отношения, однако это не вызвало в нем раздражения.
— Я должна была прислушаться к тебе, — сказала Пеппер, когда все формальности остались позади и Майлс привез их с Оливером к себе.
— А мне надо было быть более чутким.
Оба замолчали. Потом Пеппер, вспомнив об Оливере, уже уложенном в постель, сказала Майлсу:
— Оливер должен быть со мной. Я обещала Мэри, что позабочусь о нем, но даже если бы не обещала...
— С нами, — поправил ее Майлс. — Да.
Пеппер наклонила голову, и волосы упали ей на лицо. Уже почти наступило утро, но Пеппер и Майлсу было не до сна.
— Я боялась поверить тебе... — призналась Пеппер.
— А я боялся тебя потерять. — Он взял ее за руку. — Мы не можем изменить прошлое.
— Нет... Так было предначертано.
— Мы можем жить в Лондоне. Продадим наши квартиры и купим что-нибудь попросторнее, — предложил Майлс.
Пеппер покачала головой.
— Нет. Оливер не привык жить в Лондоне. И вообще Лондон не для детей.
— Но тебе будет трудно каждый день ездить туда-сюда, — сказал Майлс. — Мне-то что? Я могу работать дома.
Ему уже намекнули, что его хотят сделать судьей окружного суда. Если это получится, то он станет самым молодым судьей в стране, но работы у него будет невпроворот, правда, отпадет необходимость постоянно торчать в Лондоне.
— Нет, — повторила Пеппер.
Они сидели в ее гостиной и обсуждали планы на будущее. Свадьба уже состоялась, но присутствовали на ней лишь Оливер и несколько друзей.
— Я ухожу из бизнеса. — Пеппер старалась не смотреть на Майлса. — Он свое дело сделал.
Майлс сразу понял.
— Майденес... Немезида. Стоило ли, Пеппер?
Она покачала головой.
— Нет. Я потеряла Мэри и Филипа и могла потерять сына.
Услышав в ее голосе виноватые ноты, Майлс взял Пеппер за руку.
— Но ведь было не только горе. Вспомни об Алексе и Джулии.
— Думаешь, им разрешат усыновить Рэндольфа? — спросила Пеппер, представив умственно отсталого малыша, которого Барнетты мечтали привезти в свой дом.
— А почему бы нет? Ты очень умная, — тихо проговорил Майлс, — но и ты — всего лишь смертная женщина. Никому из нас не под силу изменить жизнь, мы можем лишь приспособиться к обстоятельствам.
— Но если бы я не попыталась шантажировать вас, Симон Геррис не...
— Он бы все равно убивал и насиловал, только как-то иначе, втайне. С этим покончено, Пеппер, и мы должны жить дальше. Ты скажешь Оливеру?
— Не знаю. Не думаю. Мне не хочется, чтобы он рос с таким грузом на плечах. — Пеппер помолчала. — Если у нас будет дочь, я хотела бы назвать ее Наоми.
— Наверно, ей понравится, — согласился Майлс, и Пеппер поняла, что он говорит о ее бабушке.
У Пеппер уже были на примете покупатели, которые, как она знала, не возражали бы приобрести ее компанию. А потом они с Майлсом купят дом в пригороде, и она направит всю свою энергию на воспитание детей. Они дадут им все, чего не было у них самих.
Положив ладонь на свой плоский живот, Пеппер улыбнулась. Она уже знала, что внутри нее зародилась новая жизнь. С прошлым покончено. Пеппер попыталась сразиться с судьбой, не думая о том, что может кому-то повредить. Теперь она стала мудрее.
— Поднимайся, — потребовал Майлс. — Хочу есть. Поедем куда-нибудь, а потом освободим Алекса с Джулией от нашего сына.
Алекс и Джулия сами предложили несколько дней приглядеть за Оливером, чтобы Майлс и Пеппер могли побыть вдвоем. Но они уже соскучились по мальчику.
Пеппер поглядела на часы. Вместо ключа она носила на браслете амулет, цыганский символ покоя и надежды. Коснувшись его, Пеппер еще раз улыбнулась и взяла мужа под руку. Заглянувшее в окно солнце коснулось их лиц, и Майлс подумал, что еще никогда его жена не была прекрасней, желанней и женственней, чем в эту минуту. Горе вошло в ее жизнь и оставило на лице тень печали. Зато теперь они вместе. Навсегда.
Заметив, что она улыбается, он спросил:
— Ты о чем думаешь?
— Вспомнила старую поговорку: «Счастливо жить — врагам мстить». Именно так я и собираюсь поступать отныне.
Все, что случается в жизни, имеет смысл, который мы иногда не в силах понять. В ярости Пеппер обрела любовь, в горе — надежду, в опасности — покой, и она решила быть достойной этих даров судьбы.
КОНЕЦ
Внимание! Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную
