знаешь, как я люблю твою жену.
– Послушай, Кристи, ради Бога!.. – в его голосе зазвучали умоляющие нотки.
– Нет. Разговор окончен! – резко оборвала девушка, но, не успев опустить трубку, услышала:
– Только не думай, что тебе удастся так легко ускользнуть. Я хочу тебя и добьюсь того, что ты точно так же будешь желать меня!.. Ты…
Трубка со звоном опустилась на рычаг.
– Так, значит, это был твой босс? – Кристи в панике обернулась на голос Доминика. Она не заметила, когда он успел подойти. – Я всего лишь хотел попрощаться, – любезно сказал он, не спуская глаз с ее испуганного лица. – Успокойся, я вовсе не собирался подслушивать. – Он помолчал, а потом тихо спросил: – Ты любишь его, Кристи? Из-за него ты вернулась домой?
– Он женат! – высокомерно заявила она, пытаясь скрыть отчаяние. Доминик снова застал ее врасплох, растерянную и беспомощную.
– Сочувствую! – откликнулся тот с кривой усмешкой. Пожалел волк овцу! – чуть было не ответила Кристи, но Доминик опередил ее, негромко спросив: – Могу я чем-то помочь тебе?..
Восемь лет назад она нуждалась в его помощи, но Доминик отверг ее мольбу, и сейчас Кристи хотелось бросить этому человеку в лицо, что именно он виноват в том, что она в свои двадцать четыре года – все еще девственница с прежними романтическими, бесконечно далекими от жизни представлениями о любви и браке.
Но присущее ей чувство справедливости не позволило Кристи сорваться, и вместо бури упреков она лишь язвительно произнесла:
– Бога ради, перестань корчить из себя старшего брата. Я давно выросла и, хвала Всевышнему, не нуждаюсь ни в твоей врачебной помощи, ни в твоем внимании.
Доминик на миг сделался мрачнее тучи, и Кристи стало не по себе. Нет, с этим человеком не стоило шутить.
– В таком случае мне остается лишь пожелать тебе спокойной ночи, – сказал он ровным тоном и двинулся к двери. – Впрочем, не могла бы ты поделиться одним секретом? Это мистер Гэлвин, – Доминик кивнул в сторону телефона, – научил тебя играть в шахматы?
– Нет, не он! – нахмурилась Кристи. Она хотела в свою очередь поинтересоваться, зачем Доминику понадобилось задавать такой странный вопрос, но тот уже вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
– Наш гость уже ушел? – спросил отец, появляясь в холле. – Какой он все-таки прекрасный парень, настоящий труженик и какая умница!
Кристи опустила глаза, с досадой кусая губы.
– Если он такой умный, – сварливо заметила она, – то зачем ему торчать в нашей глуши в роли фельдшера? Уж наверное, в Америке он сделал бы куда более блестящую карьеру!
– Почему он вернулся? – растерялся отец. – Не знаю. Возможно, по финансовым соображениям. А потом, его дед и отец были врачами в нашем округе. Доминик унаследовал от них исключительное чувство ответственности, – напомнил он. – Долг у него всегда на первом месте. Разве ты не помнишь, как он возился с тобой, стоило тебе чихнуть или поцарапаться. Когда Доминик был рядом, мы с матерью могли ни о чем не беспокоиться.
– Мне казалось, что он мечтает сделать карьеру и вовсе не собирается всю свою жизнь провести в Сетондейле.
– С честолюбием и амбициями у него все в порядке, дочка! Сегодня за шахматами Доминик рассказал мне о некоторых своих замыслах. Он планирует найти деньги для того, чтобы построить и оснастить всем необходимым хирургический центр, где можно было бы проводить все операции, за исключением особо сложных. Его очень ценили в Штатах, и он, не сомневаюсь, и здесь проявит себя с самой лучшей стороны. Разумеется, дело это непростое, и деньги надо еще собрать. Я обещал помочь, чем смогу, и посоветовал, между прочим, обратиться к тебе – ты со своим лондонским опытом могла бы взять на себя организационные вопросы. Сумма потребуется немалая, но эта идея наверняка получит поддержку среди местных жителей. До ближайшего госпиталя не меньше сорока миль, и планы Доминика построить клинику в Сетондейле всем придутся по душе.
Отец был преисполнен энтузиазма, и огорчать его, заявив о том, что она не собирается иметь ничего общего с Домиником, Кристи не осмелилась.
Приходилось утешаться тем, что проект организации центра – дело действительно в высшей степени благородное, да и сам Доминик ведет себя достаточно корректно, более того – держится так, будто между ними ничего не произошло.
Мужчины вообще куда менее чуткие существа, чем женщины. Если бы отец чувствовал ее истинное отношение к Доминику, он ни за что не стал бы предлагать тому помощь дочери.
Но тут уже ничего не поделаешь! – со вздохом подумала Кристи, собрала на поднос чашки из-под кофе и пошла на кухню.
3
Прошло четыре дня после встречи с Домиником. Кристи ни разу не видела его с тех пор и испытывала по этому поводу самое искреннее облегчение.
Она с радостью погрузилась в домашние дела, но к концу недели обнаружила, что, несмотря на уход за матерью, у нее остается много свободного времени. За последние восемь лет Кристи привыкла много работать, и часы вынужденного безделья начали понемногу тяготить ее. Поэтому, когда отец сообщил о том, что на следующий день вечером пройдет учредительное собрание комитета в поддержку строительства клиники, она даже обрадовалась.
– Я предложил тебя в качестве секретаря, – заявил отец, – хотя Доминик почему-то усомнился, захочешь ли ты участвовать в этом деле.
Почему-то усомнился! – мрачно усмехнулась про себя Кристи, но мысль о том, что он, возможно, не желает ее видеть, странным образом задела девушку.
– Передай Доминику, что я согласна, – коротко сказала она. – В конце концов, это поможет мне поддерживать рабочую форму.
– Ты сможешь сообщить ему это лично, – улыбнулся отец. – Сегодня вечером он придет к нам на ужин, – пораскинем мозгами, набросаем план первоочередных действий.
Сердце Кристи так и подпрыгнуло. Как когда-то, в семнадцать лет, она покраснела при одной мысли о встрече с Домиником.
Что со мной происходит? – в отчаянии подумала она. Я веду себя, как истеричка, и это притом, что испытываю к этому человеку в лучшем случае неприязнь!
– А кто еще будет на собрании? – поинтересовалась девушка, пытаясь взять себя в руки.
– Во-первых, Джон Говард из местного банка, который, в свою очередь, обещал привести какого-то богача, сколотившего себе миллионное состояние. Тот вроде бы готов сделать пожертвование в наш фонд. Думаю, мне удастся убедить присоединиться к нам леди Энтони. Пожилая дама почти не выходит из дома из-за артрита, но, полагаю, не откажет в помощи Доминику – она всегда питала к нему слабость.
– Да, особенно с тех пор, как он подарил ей набор шоколадок, выигранный им на соревнованиях! – заметила Кристи.
Отец ухмыльнулся.
– Ты, кажется, до конца жизни не простишь ему, что он передал этот приз не тебе.
– Я вовсе не в обиде, – елейным голоском произнесла Кристи. – В конце концов, он сразу заявил, что этот шоколад недостаточно хорош для меня.
Сколько ей было тогда – одиннадцать? А Доминику, стало быть, – девятнадцать, он учился в медицинском колледже. Кристи уже тогда обожала его, и Доминик относился к ней снисходительно, как хозяин к резвому и преданному щенку.
– Кстати сказать, леди Энтони замечательно сохранилась для своих лет, – заметил отец. – Говорят, она была необыкновенно хороша в молодости, когда жила в Лондоне, и перебралась сюда, только овдовев. Да, еще на собрании будут викарий и майор Барнс.
Брови Кристи взмыли вверх.
– Но ведь майор и леди Энтони всегда были не в ладах.
– Да, они любят повздорить, – улыбнулся отец. – Не знаю почему, но мне кажется, что втайне они
