Джон Пеблз, устроившийся в развилке ветвей большого дерева, встретил рассвет злой и измученный. Чуть ниже, на такой же неудобной развилке пристроился Дик Торн, а Краски, более изобретательный и энергичный, соорудил незатейливый настил из веток и лежал в относительном комфорте. Еще ниже футах в десяти среди листвы скрючился Блюбер.
– Боже! – простонал Пеблз. – Пусть лучше меня сожрут львы, чем еще одна такая ночь!
– Согласен, черт побери! – сказал Торн. – Есть львы или нет их, следующую ночь я проведу на земле.
– Если бы у вас троих вместе взятых мозгов было бы хотя бы столько, сколько у тюленя, – заметил Краски, – вы смогли бы провести ночь на земле в относительной безопасности.
– Слушай, Блюбер, мистер Краски обращается к тебе, – саркастически произнес Торн, упирая на слово «мистер».
– Ой, ой! Мне не интересно его слушать, – взмолился Блюбер.
– А напрасно, – подхватил Пеблз. – Он хотел, чтобы мы построили для него хижину этой ночью. Он даже рассказал нам, как это сделать, но сам, как истинный джентльмен, работать отказался.
– Почему я должен что-то делать, если вы, здоровые лбы, ничего делать не желаете, – возмутился Краски. – Если бы я не снабжал вас пищей, вы давно бы передохли с голоду. И вы рано или поздно станете добычей львов или умрете от истощения, если не будете меня слушаться.
Остальные не обратили на его слова никакого внимания. В последнее время они так часто ссорились, что перестали реагировать на взаимные оскорбления.
За исключением Пеблза и Торна все они ненавидели друг друга, и вместе их удерживал лишь страх оказаться в одиночестве. Пеблз медленно спустился на землю, за ним последовал Торн, Краски и, наконец, Блюбер. Постояв немного в горестном молчании, Блюбер взглянул на свою порванную одежду.
– Майн готт! – воскликнул он, чуть не плача. – Взгляните на мой костюм.
Он стоил двадцать гиней! А сейчас за него не дадут и пенса.
– К черту ваш костюм! – воскликнул Краски. – Мы заблудились, голодаем, нам постоянно угрожают дикие звери, а, может быть, и каннибалы, Флора исчезла в джунглях, а вы стоите тут и плачетесь о своем костюме за двадцать гиней! Вы мне надоели, Блюбер! Но идемте, мы должны двигаться.
– Куда? – спросил Торн.
– Конечно, на запад, – ответил Краски. – Там побережье, и у нас одна надежда – попытаться добраться до него.
– Но побережье не там! – закричал Пеблз.
– Как?
– Мы шли вчера весь день, и я все время чувствовал, что мы идем неправильно.
Торн взглянул на него с удивлением.
– Что ты имеешь в виду? Что неправильно?
– Это не запад, – ответил Пеблз. – Он ведет нас неверным путем.
Пеблз кивнул в сторону русского, который стоял подбоченясь и вопросительно смотрел на остальных.
– Если вы думаете, что я выбрал неправильное направление, Пеблз, – сказал Краски, – можете поворачивать и идти, куда хотите, а я пойду в том направлении, в котором мы шли, и это правильный путь.
– Нет, неправильный, – настаивал Пеблз, – и я докажу это. Когда мы идем на запад, солнце должно быть слева. Но с тех пор, как мы идем без негров, оно ведет себя как-то странно. Я все время чувствовал, что что-то здесь не так, а теперь понял. Это же и ежу понятно. Теперь-то мы пойдем на запад!
– Черт побери! – воскликнул Торн. – Выходит, мы шли не на запад, а он утверждал, что на запад.
– О, – простонал Блюбер. – Значит, нужно столько же пройти обратно?
Краски рассмеялся и повернулся, чтобы продолжить путь в выбранном направлении.
– Можете идти, куда вам вздумается, умники, – сказал он. – Но когда пойдете, подумайте над тем, что вы находитесь южнее экватора, и здесь солнце всегда севернее, что не мешает ему по привычке садиться на западе.
Блюбер первым понял справедливость слов Краски.
– Пошли, ребята, – сказал он и пошел вслед за русским.
Пеблз стоял, почесывая затылок, озадаченный неразрешимой проблемой.
Торн задумался тоже. Но вот и он повернулся и двинулся за Краски и Блюбером.
– Пошли, Джон, – позвал он Пеблза, – мне этого не понять, но, наверное, они правы. Мы идем туда, где вчера вечером садилось солнце. Значит, запад там.
Постояв еще немного, Пеблз плюнул и побежал за Торном.
В течение нескольких часов, голодные и со стертыми ногами, пробирались они через джунгли. Не приученные к жизни в лесу, они шли наобум. В любую минуту на них могли напасть хищники или свирепые племена чернокожих, но даже самый шумный и неосмотрительный враг мог подобраться к ним, оставаясь незамеченным.
Вскоре после полудня, когда они выступили на небольшую поляну, свист стрелы, пролетевшей над самой головой Блюбера, заставил их в страхе остановиться. С криком ужаса Блюбер как подкошенный рухнул на землю. Краски вскинул ружье и выстрелил.
