правую ладонь. Так! Теперь ставь другую. Выпрямись и держись за стену. Я подниму тебя фута на полтора повыше, чем в первый раз.
– Хорошо, – прошептала Ронда. – Давай! Тарзан без усилия поднял девушку и вскоре ощутил, что руки стали свободными.
Прошла минута тягостного ожидания, а затем сверху донесся слабый вскрик:
– Ох!
Тарзан молча ждал, не задавая ни одного вопроса. Он услышал ее дыхание и понял, что ничего серьезного не произошло. Наконец сверху донесся шепот:
– Брось мне свою веревку.
Он снял с плеча травяную веревку и бросил конец девушке. Та не успела поймать, и веревка упала на пол, но во второй раз девушка оказалась проворнее.
Тарзан слышал, как она молча трудится в темноте.
– Ну-ка, попробуй, – прошептала она. Ухватившись за веревку, Тарзан поджал ноги, проверяя ее на прочность и, удовлетворенный результатом, полез наверх. Вскоре он коснулся Ронды и поставил ногу на выступ, на котором стояла девушка.
– Ну, что тут? – спросил он, устремляя взгляд в темноту.
– Деревянная балка, – ответила Ронда. – Я стукнулась о нее головой.
Тарзан встал в полный рост и ощутил плечом балку. К ней и крепилась веревка. Они стояли на выступе стены и находились пока в комнате.
Тарзан взобрался на балку. Над ним на высоте поднятой руки зияла дыра.
– Дай руку, – шепнул он девушке и легко втянул ее на балку. – Сейчас я снова подсажу тебя, и ты посмотришь, что там.
– Надеюсь, ты сможешь удержаться на такой узкой балке, – сказала она, вставая ему на руки.
– Я тоже надеюсь, – коротко ответил он. Через минуту-другую девушка сказала:
– Опусти меня.
Тарзан опустил ее вниз, придерживая руками.
– Ну как? – спросил он.
– Там еще одна балка, – ответила Ронда, – но до нее не дотянуться. До отверстия мне не хватило нескольких дюймов. Что же нам делать? Кошмар какой-то – ползаем в темноте, со всех сторон грозит опасность, а мы совершенно бессильны.
Тарзан молча отвязал от балки веревку.
– У тармангани есть много всяких глупых поговорок, – пробормотал он. – Одна из них гласит, что существует много способов содрать с кота шкуру.
– Что за тармангани? – удивилась Ронда. Тарзан улыбнулся в темноте своей промашке.
– Есть такое африканское племя, – пояснил он.
– Но это американская поговорка, – возразила девушка. – Я ее еще от дедушки слышала. Очень странно, что такая же существует у африканского племени.
Тарзан не стал объяснять Ронде, что на языке его приемной матери, обезьяны Калы, первом языке, что он выучил, тармангани – так называют белых людей.
Он тщательно смотал веревку и, держа за один конец, бросил в темноту. Однако веревка упала к его ногам. Тарзан повторил попытку – то же самое. Еще дважды его постигала неудача, но в следующий раз веревка закрепилась.
– Сможешь взобраться? – спросил он Ронду.
– Не знаю, – ответила она, – но попробую.
– Давай я тебе помогу, а не то сорвешься. Тарзан забросил девушку за спину.
– Держись крепче! – приказал он и полез наверх с ловкостью обезьяны.
Добравшись до балки, он ухватился за край и, подтянувшись, уселся верхом.
Затем он, повторив свой маневр, забрался на третью балку и оказался прямо под отверстием, в котором увидел сиявшую на небе звезду. Теперь стало чуть светлее.
Они вылезли наверх и очутились в одной из башенок, венчавших замок. Тарзан уже приготовился вылезти на крышу, как вдруг вторично услышал непонятный звук и присел на корточки.
Вскоре звук повторился, на сей раз ближе, и острый слух Тарзана уловил шаги человека, идущего босиком. Человек был не один.
Наконец в лунном свете показались двое, человек и горилла. Остановившись напротив притаившихся беглецов, они облокотились на парапет, глядя вниз на город.
– Зря Генрих сегодня нализался, Гранмер, – проговорил человек, называвший себя богом. – Завтра ему предстоит трудный день.
– А что именно, Отче? – спросила горилла.
– Как, разве ты забыл, что завтра годовщина построения священной лестницы к небесам?
– О, черт! И правда. И Генрих должен будет подняться по ней на передних лапах и помолиться у ног
