мелодию – резкую и колючую, словно змея, меняющая кожу. Он добирается до вокзала, покупает билет до Денвера и вкалывает себе дозу морфина в вокзальном сортире. Двумя часами позже он уже у себя, на своей денверской базе.
Ему совсем не жалко Кима. Беспринципный тип, как все эти творческие люди. И без головы на плечах. Рано или поздно из-за своих театральных педерастических выходок он вовлек бы всех в какую-нибудь катастрофу, которой вполне можно было бы избежать… шахматная фигура, которую лучше убрать с доски, чтобы, возможно, использовать позднее в какой-нибудь более подходящей партии.
Майка Чейза собирались выдвигать на пост президента, и это кончилось бы катастрофой, увенчалось бы принятием кучи идиотских законов при полной поддержке Старика Бикфорда – одного из тех пьющих виски и играющих в покер злых старцев, что закулисно правят Америкой из отдельных кабинетов в закрытых клубах. Ничто не может расстроить сильней субъекта вроде Бикфорда, чем известие о том, что в игру, которую он считал уже выигранной, вступил неизвестный игрок. Подобные люди не выносят ни малейших сомнений. Они должны держать все под контролем.
Джо, разумеется, мог вступить в игру на стороне Бикфорда, но это означало бы всего лишь пересадку на другое, тоже тонущее, только несколько медленнее, судно. Дикий капитализм уходил в прошлое, превращаясь на глазах в капитализм корпоративный, которому и будет суждено завести человечество в тупик. Ни одна проблема не может быть решена в своих собственных рамках. Человеческая проблема не может быть разрешена в рамках человечества;. Только решительная реформа шахматной доски и расставленных на ней фигур может дать нам шанс на выживание. Вспомните о древнеегипетской концепции семи душ с их различными и несовместимыми интересами. Семь душ должны стать единым целым. Иначе человеческое существо будет оставаться беззащитным перед атакой психических паразитов.
Для того чтобы устранить Кима и Чейза, имелся целый ряд весомых причин. Они оба были повинны в гибели Тома Дарка. Чейз организовал засаду, Ким в нее угодил. Неосмотрительность не подлежит прощению. Джо и Том принадлежали к одной и той же древней гильдии – гильдии лудильщиков, кузнецов, повелителей огня… Локи, Анубис и майянский бог Как У Пакат, Тот, Кто Работает С Огнем. Повелитель чисел и мер… техников. С появлением современной технологии гильдия эта стала включать в себя физиков, математиков, компьютерщиков, электронщиков и фотографов. Джо все это умел, но по воле Кима, игравшегося с оружием как мальчишка, он вынужден был заниматься тем, на что способен любой ловкий оружейник.
Но истинной причиной была БОЛЬ. Во вселенной, которую задавал и контролировал Ким, испытывавший патологическую одержимость устарелым огнестрельным оружием, Джо испытывал ужасную и неотступную боль. Его левый бок и левая рука казались ему наброшенным на плечо огненным плащом. Но с этой болью легко справлялся морфин. Другая же боль, боль душевная, оказалась не по зубам ни морфину, ни героину. Джо вернули из Страны Мертвых, вернули из ада. Любое движение, любой увиденный им предмет – все это причиняло ему мучительную боль.
Сейф, который взорвался у него перед лицом и чуть не убил его, находился в заброшенном Бог весть когда складском помещении. Древние ящики из-под апельсинов громоздились по углам… они выглядели так, словно их открывали консервным ножом. Джо носил взрыв с собой – запах горелых гнилых апельсинов, бездымного пороха и опаленного металла. Морщинистое, обезображенное лицо Джо, иссушенное адским пламенем, вырвавшимся наружу из расплавленного ядра проклятой планеты.
Покидая кладбище и насвистывая себе под нос мелодию песенки «Велосипед для двоих», Джо чувствовал себя великолепно. В первый раз за долгие годы боль покинула его. Это было лучше, чем укол морфина на четвертый день ломки. Убивая людей, Джо всегда испытывал некоторое облегчение, словно боль выплескивалась из него с каждым выстрелом. Но облегчение, которое он чувствовал в тот момент, было несопоставимо с обычным облегчением после убийства, потому что Ким был одной из основных причин боли, которая терзала Джо. Путь к свободе надо прокладывать выстрелами, думал Джо. Он знал, что боль еще вернется, но к тому времени он наверняка придумает какой-нибудь выход.
Он свернул на Плезант-стрит… деревья, лужайки и дома из красного кирпича. Улица была неожиданно пустынна. Даже собаки не лаяли. Только шум ветра в робкой листве тополей и журчание воды… Запах сгоревших листьев. Мальчишка в красном свитере проехал мимо на велосипеде и улыбнулся Джо.
Сейчас самое время притаиться и не высовываться наружу. Его будет не так-то легко найти, когда Бикфорд поймет, что все пошло не по плану, и начнет искать неизвестного игрока. Бикфорд, разумеется, знал о прошлом Джо, но считал его незначительной фигурой. Оружейник, всего лишь шашка, даже не пешка.
В течение столетий и тысячелетий Джо служил многим хозяевам – и многим богам, поскольку люди – не более, чем наместники богов. Он служил многим, но не почитал никого. «Они даже не знают, где какая кнопка и что случится, если на нее нажать! Только их пусти, так они сами себя тут же угробят!»
Джо Лудильщик, Кузнец, Повелитель Ключей и Замков, Времени и Пламени, Мастер Света и Звука, Техник. Он знает Как и он знает Когда. А на Зачем ему наплевать. Он сбежал уже со многих тонувших кораблей. «Да чтобы я выслушивал приказы от выпендривающегося педрилы с куриными мозгами? «Пусть деталями занимается Джо…» Он взял на себя слишком много. Впрочем, это с ними со всеми случается».
Надо пошевеливаться, пока не вмешались Бикфорд и компания и не заделали течь. Он знал только одного человека, который мог найти выход из человеческого тупика: Хассана-ибн-Саббаха, ХИС, Горного Старца. Но ХИСа подвергли такой блокаде, по сравнению с которой Врата Анубиса – всего лишь навесной замок из лавки старьевщика.
Джо понимал Кима так хорошо, что мог позволить себе избавиться от него, словно от части самого себя, которая по каким-то причинам бесполезна или неуместна в сложившейся ситуации. Он понимал попытки Кима преодолеть ограниченность собственной физической структуры, с которой тот никогда не мог смириться, при помощи ледяных, нечеловечески совершенных поз, безукоризненно выдерживаемых и доведенных до невыносимой отточенности. Джо отрицал позы как таковые, считая их чисто функциональным приемом, следовать которому можно, только если этого требует выполнение какой-нибудь рискованной задачи.
Самые простые повседневные дела причиняли Джо невыносимую боль: такие, например, как наведение порядка в мастерской, когда каждый предмет нужно было или положить на предназначенное ему место, или отнести в другую комнату, куда Джо переходил, покончив с первой, и продолжал там уборку тем же самым методом, пока в мастерской не оставалось ни одного предмета, к которому бы он не прикоснулся, а те предметы, которые в конце так и оставались неприкаянными, он складывал в отдельную кучу, которую он называл «Мюриэль» – некое высшее выражение хаотического беспорядка.
Постоянная боль была наказанием, которое Природа наложила на Джо за то, что он нарушил ее законы, восстав из мертвых. Единственным, что связывало Джо с жизнью, была его любовь к определенным видам животных. Собаки, завидев Джо, тотчас же начинали люто ненавидеть его, чувствуя в нем Чужака, но он научился становиться невидимым для собак; они были не в состоянии его заметить, потому что при первом же взгляде на него у них так начинали болеть глаза, что они забивались обратно в конуру.
