домой в Сари.
По дороге к Кали они заметили группу людей, бредущих с севера. Завидев большое количество вооруженных воинов, эти люди пустились было наутек, но О-аа окликнула их:
- Стойте! Стойте! Это наши друзья! Обернувшись к Гаку, она сказала:
- Это люди из моего племени. Я узнала своего отца - короля Кали.
Когда люди Уза приблизились, Годон увидел, что среди них был и Благ. Годон подошел к О-аа и обнял ее. Заметив это, Благ подбежал к ним.
- Я тебя предупреждал, что если ты попадешься мне на глаза, то я тебя прикончу, - заорал он.
- Убирайся, - сказала О-аа. - Годон - мой муж.
- Что?! - возмутился подошедший ближе Уз. - Я говорил, что отдам тебя Благу, и я сделаю это. Благ, она твоя.
- Смерть тебе! - проревел Благ и кинулся на Годо-на.
Тот встретил его прекрасно рассчитанным ударом в челюсть, и Благ рухнул как подкошенный. Соплеменники Годона взревели от удовольствия, но Благ уже поднялся на ноги и на этот раз добежал до Годона и схватился с ним вплотную. Соперники упали на землю и принялись, сцепившись, кататься в пыли, как две дикие кошки. Правила французской борьбы маркиза Куинсберри были неизвестны людям каменного века, и эта схватка была не так красочна и честна, как цирковая борьба. Враги пинали друг друга, царапали и кусали. Благ прикладывал неимоверные усилия к тому, чтобы перегрызть Годону горло.
Оба были в крови и изрядно обессилели. У Блага был выбит глаз, но Годону приходилось туго. Неожиданно Годон нащупал валяющийся на земле камень. В этот момент он оказался сверху и, схватив обломок скалы, ударил Блага по голове. Благ вообще не отличался красотой, но теперь, когда лица у него просто не было, он являл собой чудовищное зрелище. Годон вновь размахнулся и ударил, затем еще раз. Благ дернулся и затих. Но Годон не успокоился до тех пор, пока голова его противника не превратилась в кровавое месиво. Затем он встал и взглянул на Уза.
- О-аа - моя жена, - тяжело сказал он. Уз взглянул на труп Блага.
- Что ж, от Блага теперь немного проку, - поспешно сказал он, - если О-аа так хочет, то может идти с тобой.
- Ее нигде не было, - сказал Годон,
Они оглянулись в поисках О-аа.
- Вот так всегда, - с горечью третий раз я сражаюсь за нее, и третий раз она убегает.
- Я бы на твоем месте задал ей хорошую взбучку, - посоветовал Уз.
- Я так и сделаю, - угрюмо пообещал Годон.
Он довольно долго искал О-аа, но так и не нашел ее. Окончательно расстроившись, он направился в Кали, где его соплеменники устроили пир.
Когда Дэвид Иннес отдохнул и набрался сил, он сердечно распрощался с обитателями Кали и, собрав свое войско, отправился на побережье, где их ждали корабли.
Годон с тяжелым сердцем последовал за своим повелителем. Бегство О-аа тяжелым грузом лежало у него на сердце - он решил, что она просто не хотела быть его женой.
А что же случилось с ней? Когда она увидела, что Благ обхватил своими ручищами Годона, она, ни минуты не сомневаясь, что Годону пришел конец, пустилась бежать, зная, что Благ не отстанет от нее. Она направилась на юг, туда, где по ее представлениям находилась Сари. Перед ней лежало восемьсот миль опасного пути, и О-аа понимала, что, скорее всего, погибнет, не добравшись до места, но она была равнодушна к своей судьбе - жизнь без Годона не имела для нее особого смысла.
В те времена человек должен был быть фаталистом, чтобы не сойти с ума от страха. О-аа не была исключением - слишком часто она видела, как убивают, и убивала сама. Она думала: 'Если мне суждено погибнуть от тарага или та-го, то это все равно случится, что бы я ни делала. А раньше или позже - не важно'. Впрочем, несмотря на фатализм, О-аа держалась настороже - считала, что нет смысла укорачивать жизнь, если есть возможность избежать смерти.
О-аа никогда не была в Сари, но примерно знала, где она находится. Ей также было известно, что пространство между Кали и Сари населяли племена, входящие в федерацию, и рассчитывала на дружественный прием. О-аа собиралась идти по берегу Люрель-Аза, пока не встретит такое племя, а там узнать дорогу в Сари.
Она знала, что Дэвид Иннес и его люди направлялись к морю, а затем в Сари, но не хотела сталкиваться с ними из страха, что они отошлют ее к Благу и отцу. Поэтому, прежде чем повернуть на восток к Люрель-Азу, она некоторое время пробиралась сквозь джунгли в южном направлении.
О-аа была уроженкой холмов и опасалась моря, но у нее не было другого выхода, и, в конце концов, она вышла к берегу моря, которого так боялась. Ее внимание было полностью поглощено открывшимся перед ней безграничным простором, и она не почувствовала, что чьи-то глаза напряженно наблюдают за ней.
* * *
На Эбнера Перри было жалко смотреть: он не мог ни есть, ни пить - так велико было его страдание. Перри слишком хорошо понимал, что только он ответственен за несчастье, случившееся с Диан. Он отправил трех самых быстроногих воинов проследить маршрут воздушного шара, но это был акт отчаяния - Перри не сомневался в том, что если гонцам и удастся следовать за шаром до момента его падения, то они найдут Диан мертвой. Перри так мучился, что уже начал было подмывать о самоубийстве.
Диан не знала о воздушных шарах ничего, кроме того, что успел рассказать ей Перри. По большей части, она принимала его слова на веру ей было совершенно непонятно, каким образом это сооружение поднимается в воздух. Не знала она и того, что не может спуститься на землю из-за очередного просчета старого изобретателя. Впрочем, она и не знала, что в шарах должен обязательно быть предохранительный клапан.
Если бы ей было известно чуть больше о воздухоплавании, она немедленно проделала бы дырку в оболочке шара и спустилась на землю, но ей это не могло прийти в голову, и она просто смотрела, как уменьшается по мере удаления земля Пеллюсидара.
Тот факт, что чем выше она поднималась, тем холоднее ей становилось, сильно удивил ее - это противоречило ее пониманию природных явлений. Впрочем, летающий желудок динозавра тоже противоречил представлениям туземцев. Хотя Перри и пытался втолковать что-то про закон Архимеда, но она ничего не поняла и приписала все всемогуществу своего друга - вообще же, несмотря на все старания Перри, туземцы считали его немного колдуном.
Ветры в Пеллюсидаре дуют с севера первую половину земного года, а вторую с юга, в зависимости от того, зима или лето стоит на Северном полюсе. Ветер, уносивший Диан, дул с северо-востока и сносил шар к Земле Вечной Тени.
Диан замерзла и проголодалась, а поскольку еды в корзине не было, то она сделала то, что сделал бы любой житель Пеллюсидара в ее положении - она легла спать.
Диан не знала, сколько времени она проспала, но когда она проснулась, шар летел уже над Землей Вечной Тени. Все вокруг потемнело, и Диан поежилась стало еще холоднее. Прямо над ее головой вращался Мир Мертвых, как его называют жители Пеллюсидара, - спутник внутреннего мира. Под ним лежала Турия, а чуть впереди простирались равнины Лиди, где турианцы растили и кормили своих вьючных животных.
Диан было так холодно, что на некоторое время она позабыла о муках голода и жажды. Надежда покинула ее - она чувствовала приближение смерти.
Шар вылетел из тени, и Диан снова легла спать. Голод и холод сильно измучили ее, и она проспала, должно быть, довольно долго. Когда Диан проснулась, шар уже летел над Безымянным Проливом, соединяющим Соджар-Аз с Корсар-Азом. Эти места были ей еще знакомы, по крайней мере, по рассказам, но дальше лежала земля, на которую не ступала еще нога ее соплеменника.
В том месте, над которым летела Диан, залив не превышал в ширину двухсот миль, и с высоты ей было хорошо видно противоположный берег, где начиналась неизведанная земля.
Несмотря не свое безнадежное положение, Диан чувствовала в душе некоторый подъем от того, что первой видит эту землю. Ощущение было новое и волнующее.
Из этого состояния ее вывело шипение, раздавшееся сверху и сзади. Повернувшись и подняв голову, Диан увидела грозу небес Пеллюсидара гигантского типдара, описывающего круги вокруг шара. Размах
