– Да ты прямо барин замоскворецкий, – усмехнулся Илья. – Наследство получил? Или тиражи миллионные?
– Чьи – мои? – изумился Паша.
– Почему твои? Этих, чего ты там издаешь – боевики, порнуху?
– А я ничего не издаю, – ответил он с неожиданным спокойствием.
– Что так? – вскинул бровь Илья.
– Надоело, – пожал плечами Павел.
– Жизнь дается один раз, и прожить ее надо так, чтобы? – усмехнулся Илья.
– Да, – вдруг твердо сказал он. – Илюша, не заставляй меня говорить банальности, а то я смущаюсь. – Паша улыбнулся обезоруживающей улыбкой, словно стараясь смягчить патетический тон предыдущей фразы. – Что поделаешь, надоело гробить жизнь, она ж у меня своя, не казенная. Ну, не создан я для бизнеса, это же не значит, что я ущербный какой-нибудь. Если б ты знал, какое я облегчение испытал, когда все это на хер послал! – Паша даже прижмурился – наверное, вспомнил пережитую радость освобождения. – Телефон сотовый об стенку шваркнул, не пожалел денег… Зато теперь – полный кайф. Просыпаюсь, когда хочу, кофе пью, сажусь работать…
– В каком смысле – работать? – перебил его Илья.
Аля слышала, как напряжен его голос – как натянутая струна.
– В смысле, пишу, – ответил Паша. – Рассказы пишу.
– Что ж, – медленно, усмехаясь, произнес Илья, – наконец культура заняла достойное место в обществе! Неплохо, видать, платят за твою нетленку, если ты здесь расслабляешься после трудов праведных!
Он снова кивнул куда-то подбородком.
– Ну, это не за рассказы, конечно, платят, – слегка смутился Паша. – Для денег тоже приходится пахать. Но разве сравнить с тем, что раньше было! Сейчас энциклопедий всяких тьма выходит – там с английского переведу, тут статейку напишу… Интеллектом, короче, деньги добываю.
– И много нынче платят за беспризорный интеллект? – безучастным тоном поинтересовался Илья. – Слушай, что это мы сидим, как в автобусе? – словно вспомнил он. – Что-то у меня к утру аппетит прорезался! Давай-ка закажем чего пожрать. Кормят тут у вас или только плясать позволяют?
– Кормят, кормят, – заторопился Паша. – Заказывай, Илюха, здесь ничего вообще-то кормят… С «Максимом», правда, не сравнить, но не отравимся. Да, Алечка?
Он подмигнул Але, подвигая к ней меню. Илья взял меню из Алиных рук, открыл, быстро просмотрел.
– Вот, – нашел он название в предпоследней строчке. – Соте из телятины под соусом из красного вина. Как оно, съедобно?
– Съедобно, – слегка смутился Паша. – Но я уже поел вообще– то… Ты себе закажи.
– Ну-у, старик, обижаешь! – Илья похлопал его по плечу. – Сто лет не виделись, компанию мне составить не желаешь? Давай уж на троих возьмем по телятинке!
– Я не буду, – сказала Аля.
– Что так? – Илья наконец взглянул на нее.
– На диете. Нельзя.
Она говорила коротко, чтобы не сорваться. Конечно, Илья и раньше не отличался излишней сентиментальностью, но такого откровенного цинизма она от него все-таки не ожидала.
– Так сколько нынче платят за интеллект? – вспомнил Илья, отворачиваясь от нее.
– Ну-у, баксов по десять за страницу платят, – ответил Паша. – Конечно, не великий капитал. – Он принялся объяснять торопливо, как будто обязан был это делать. – Но жить можно – во всяком случае, так можно жить, как я теперь хочу… Я ведь уже наелся всем по горло, Илюха, понимаешь? – Он вынул из своего бокала трубочку и залпом глотнул коктейль. – Ну, зашибу… сколько там – даже пару сотен тысяч. Дальше что? Это ж только у малолеток головка при виде «зеленых» кружится. Потом-то уже понимаешь, что за все надо платить, а за возможность большие деньги иметь – особенно.
– Да ты, я смотрю, прямо философом заделался, – усмехнулся Илья.
– Жизнь заставила. А что, разве я не прав? – Паша смотрел вопросительно, как будто ожидая поддержки. – У тебя ведь тоже тут все было, разве нет? Но зачем-то же ты уехал, да? Значит…
– Ладно, старичок! – Илья выставил вперед ладонь, как будто заслоняясь от его слов. – Я еще, знаешь, не успел на родине адаптироваться. А в Нью-Йорке как-то не принято в ночном клубе о смысле жизни рассуждать. Так что давай пока выпьем спокойно, закусим, потанцуем… А то смотри, Александра моя скучает.
Александра не скучала, а, сощурившись, в упор смотрела на Илью. Он делал вид, что не замечает ее взгляда.
Все дальнейшее было им разыграно как по нотам. Впрочем, его намерение с самого начала не было понятно только Паше, да и то лишь потому, что тот наверняка не ожидал ничего подобного.
К бару Илья не подходил, напитки заказывал исключительно к столу. Текила сменялась джином, кристалловской «Столичной», по которой «старичок, прям душа изболелась в Америке»… И так далее, и тому подобное.
Аля ждала, чем это кончится, хотя финал был в общем-то понятен. Паша очумелыми глазами смотрел то на Илью, то на стол, уставленный пустыми и полными бокалами.
Наконец, профессиональным взглядом окинув стол и подсчитав стоимость напитков, Аля решила, что
