валет».
– Что так рано? – спросила она. – Еще пойдешь куда-нибудь?
Ей не хотелось, чтобы он предложил идти вместе.
– Да нет… – пробормотал он. – Никуда не пойду…
В последнее время Аля не слишком прислушивалась к его настроению – с тех пор как поняла, что в этом нет необходимости и что он от нее ничего такого не ждет. Но сейчас, услышав его глухой голос, она насторожилась.
– Что случилось, Илья? – спросила Аля.
– Ничего хорошего, – ответил он, разгибаясь. – Со следователем провел весь день.
– С каким следователем? – испугалась Аля. – Почему?
– Да Венька… – словно нехотя протянул он. – Кто мог ожидать!
– Чего… никто не мог ожидать?
Аля почувствовала, как в груди у нее похолодело при упоминании о Веньке. Отчаянная тоска, стоявшая вчера в его глазах, мгновенно вспомнилась ей…
– Хотя, конечно, чего еще можно было ожидать, – продолжал он. – Передоз, когда-нибудь должно было этим кончиться!
Он прошел мимо Али в кабинет, сел в крутящееся кресло у компьютера. Лицо у него было осунувшееся и сердитое.
– Он… Его нет? – едва слышно спросила Аля.
Она чувствовала, что не может дышать.
– В студии, ночью – конечно, никого не было, – не отвечая, произнес Илья. – Может, в первые минуты и можно было откачать… Но никого же не было!
– И… где он теперь? – сама не понимая, о чем спрашивает, выдохнула она.
– Аля, что за глупый вопрос! – рассердился Илья. – Какая тебе разница? В морге, где еще. Что ты на меня так смотришь? Думаешь, у тебя в груди сердце, а у меня камень? Да мне, может, выть хочется от тоски! Сколько я ему говорил, сколько просил!.. Вместо того чтоб хоть что-нибудь предпринимать – дозу в вену, и готово!
– Что – предпринимать? – медленно, как во сне, произнесла Аля. – Что он должен был предпринимать?..
– А что, по-твоему, предпринимают нормальные люди, когда у них долги? По-моему, они работают, чтобы рассчитаться! А не клянчат у всех подряд с очередными клятвенными обещаниями и не говорят, что запутались по жизни!
– У кого это – у всех подряд? – еще медленнее спросила она. – У тебя?
– Конечно, в первую очередь у меня, у кого еще! Кто еще приучил его к этой лафе?
Он говорил все быстрее, все жарче, и голос его становился все глубже.
– А ты, значит, все-таки не дал? – В ее голосе невольно прозвучала насмешка, хотя ей было совсем не до того. – Проявил, значит, выдержку?
– Представь себе! – в тон ей ответил Илья. – А по-твоему, я должен быть такой же тряпкой, как он? И сколько можно давать, как ты думаешь? Хорошо тебе говорить, ты его пару месяцев всего знаешь, он тебе, конечно… трогательным кажется! А я уже счет потерял своим поблажкам, можешь ты это понять?!
– Не могу! – Дыхание у нее занялось от ненависти к нему. – Не могу и не хочу, понял?! Что ты должен был делать? – Она сделала ударение на «ты». – Ты – давать столько, сколько он просил! Сколько ему надо было, чтобы выжить! Уж как-нибудь по миру он бы тебя не пустил!
Она кричала так громко и отчаянно, что Моська прибежала из коридора и испуганно залаяла. Аля не расслышала, что Илья уже тоже кричит – ей казалось, он говорит тихо.
– Идиотка! – заорал он в ответ. – Ты соображаешь хоть, в чем меня обвиняешь?! Да какое ты право имеешь в этом меня обвинять?! Откуда ты знаешь, как для него лучше было бы?!
– Я откуда знаю? Да он жив был бы! – Слезы брызнули у нее из глаз. – Лучше, хуже… Он жив был бы, вот и все! Безвольный, всякий… как амеба! – неожиданно вспомнила она давнишние Венькины слова. – Такой как есть – жив! Да что тебе…
Она махнула рукой и заплакала.
– Ну, чижик, чижик, – сказал он неожиданно спокойно, даже ласково, положил руку ей на плечо, погладил. – Ну перестань, что ты… Ты так говоришь, как будто это и впрямь самоубийство. Да просто не рассчитал он, дозу-то все увеличивать приходилось. Тяжело, конечно, кто спорит, а уж мне-то… Все-таки мы с ним сколько лет дружили, с института еще. Но не могу же я во всем себя обвинять!
Аля дернула плечом, стряхивая его руку.
– Ну, как знаешь! – снова рассердился он. – Хочешь – себе упреки выставляй, только, пожалуйста, не мне! Я свой братский долг выполнял как мог, даже сверх нормы. Покажи мне еще кого-нибудь, кто его так долго терпел со всеми его заходами!
Илья вскочил так порывисто, что крутнулось кресло и затрепетали листы бумаги, прищепленные к струне над столом. Аля услышала, как хлопнула дверь: он закрылся на кухне. Потом до нее донеслась музыка: включил маленький телевизор, недавно купленный специально для нее – чтобы ей не скучно было готовить…
В апреле темнело уже не рано, прозрачная синева стояла за окнами.
