современная. Придется нам ночь коротать между двух ворот. С одной-единственной бутылкой.
– Вам-то зачем ночь здесь коротать? – Лола села на песок. – Выпьете, и лезьте обратно, спать.
– Еще чего! – картинно возмутился он. – Луна, море, девушка, а я спать?
Лола взяла в руки бутылку, которую он поставил на песок. Вино было то самое, красное.
– Теплая какая бутылка, – сказала она.
– Согрелась у моего сердца, – тут же заявил он.
– По-моему, вы ее достали из бокового кармана, – заметила Лола. – Пониже спины. Возможно, правда, что сердце у вас именно там… А стакан есть? Из чего пить будем?
Он засмеялся.
– Хотел было сказать, что буду пить «сердечное вино» из ваших ладоней, но теперь помолчу. А то за вами не задержится! Стакана нет, из горла придется. Не брезгуете?
– Как-нибудь. А штопор вы тоже захватили?
– Штопор не захватил. Но ничего, оно взболталось, без штопора откроем.
С этими словами он снял с горлышка хрусткую обертку, наклонил бутылку, раскрутил ее и коротко ударил ладонью по донышку. Пробка вылетела мгновенно; немного вина пролилось на песок.
– Что ж, за знакомство. – Он протянул Лоле бутылку. – И за вашу необыкновенную красоту. Что, опять глупость сказал? – спросил он. – Вы почему смеетесь?
– Я не смеюсь, что вы! – поспешно возразила она, сдержав улыбку. – Конечно, за знакомство.
Она и сама не понимала, почему ей так весело. Он в самом деле говорил какие-то глупости, про вино из ее ладоней и необыкновенную красоту, но это не то что не сердило – было даже приятно. Видимо, дело и вправду было в луне, море и прочих прекрасных балканских красотах. К тому же ей ужасно понравилось, как он открыл бутылку этим вот коротким ударом по донышку; это в самом деле было красиво. Хотя, наверное, такую нехитрую штуку умел проделывать любой алкаш, привыкший выпивать в подворотне.
Вино согрело сразу, первым же глотком.
«И правда, от сердца», – подумала Лола и снова засмеялась.
– Извините, – сказала она, обтирая горлышко бутылки ладонью. – На меня какой-то смехунчик дурацкий напал.
– Смейтесь на здоровье, – разрешил он. – А то вы весь вечер были очень печальная.
– Я злая была как черт, а не печальная. И даже вас обидела, – вспомнила она.
– Чем это вы меня обидели? – удивился он.
– Сказала, что космонавтов не бывает.
На этот раз засмеялся он – расхохотался так, что показалось, будто смех брызнул из его черных глаз.
– Ничего, – сказал он, отсмеявшись. – Я не сомневаюсь в своем существовании.
– Просто я не представляю, – оправдывающимся тоном объяснила Лола, – почему вот сейчас можно захотеть стать космонавтом. Из патриотизма?
– Из любопытства.
Лола не ожидала такого ответа, но сразу поняла, что это правда: этот невысокий человек с блестящими черными глазами захотел полететь в космос, потому что его снедало любопытство. И, может быть, это было даже не совсем точное слово… В нем был какой-то очень сильный, очень неподдельный интерес к жизни. Из-за этого интереса он полетел в космос и из-за него же последовал за ней, когда увидел, как она спускается с балкона, держась за виноградные лозы.
Она вдруг подумала, что он и смуглым показался ей потому, что жизнь горячит его изнутри.
Лола почувствовала это так ясно, как будто интерес этот был не в нем, совершенно незнакомом человеке – она только сейчас вспомнила, как его зовут, – а в ней самой. С ней давно такого не бывало – чтобы она чувствовала происходящее с другим человеком так же отчетливо, как происходящее с нею. Ну да, в последний раз такое случилось в аэропорту, когда она почувствовала, как таджичонок что-то положил в карман Кобольду. Воспоминание было неприятным, но Лола не пустила его в себя. К ее удивлению, это оказалось нетрудно, хотя всего лишь час назад все, что было связано с той ее жизнью, заполняло ее мрачной тягостью.
– Из любопытства? – переспросила она, с удивлением глядя на Ивана.
– Ну да. Сначала из любопытства, а потом все стало по-другому.
– Как?
– Это долго рассказывать.
Он улыбнулся коротко, совсем не так, как только что смеялся. Улыбка словно закрыла в нем что-то, но Лола совсем не обиделась, что он закрывает это от нее. Ей это было как-то очень понятно.
– Вы пейте, пейте, – напомнила она. – Что вы на меня так изучающе смотрите?
– Да просто… – Он смутился. – Просто я пытаюсь понять, почему у вас щеки так… искрятся. Ну точно, искрятся, золотыми такими искрами!
– Это духи искрятся, – вздохнула Лола. – Они с золотой пылью.
– Ничего себе! А ни за что не догадаешься – духами и не пахнут, просто жасмином.
