которых нет конкурентной борьбы, будут появляться святые, битники и хиппи. Но правда нашей жизни в том, что этих полей становится все меньше и меньше. «Make love, not war» («Занимайтесь любовью, а не войной»). Но где сейчас хиппи? А вот высказывание античного философа Гераклита: «Война – отец всех, царь всех: одних она объявляет богами, других – людьми, одних творит рабами, других – свободными» – актуально и по сей день. Однако нельзя утверждать, что недостаток пищи и пространства является изначальной причиной агрессии.
Показательна буддийская история происхождения нашего мира. После того как в результате космогонического процесса возникает земля, появляются люди, во многом подобные богам. Срок их жизни равен 84 000 лет. В это время земля покрыта особым земляным пирогом, источающим несравненный аромат. У людей нет необходимости в питании, но аромат земли настолько велик, что они постепенно, и вначале понемногу, начинают уплетать пирог и в конце концов съедают его весь. По мере потребления пирога срок жизни людей сокращается, тела их грубеют, формируются органы пищеварения, и к моменту, когда весь земляной пирог оказывается съеден, люди уже не могут обходиться без пищи. Люди начинают выращивать рис, но его не хватает на всех. Тогда люди начинают делить территорию и устанавливать границы своих владений. Для обеспечения порядка избирается самый мудрый и достойный. Так появляется первый царь со своими помощниками. Однако нравы все более ухудшаются, люди деградируют, и настает момент, когда они уже не испытывают по отношению друг к другу ничего, кроме ненависти. Срок жизни сокращается до десяти лет, люди разбредаются по лесам, не желая видеть себе подобных, а повстречавшись, тут же затевают смертный бой. Однажды появляется человек, который понимает, что так жить нельзя, и начинает среди сородичей проповедь дружелюбия. Нравы улучшаются, срок жизни увеличивается до 84 000 лет. Но потом процесс деградации повторяется вновь. Эта история говорит нам о том, что не недостаток пищи и жизненного пространства является коренной причиной агрессии и общества, построенного на иерархическом принципе. Если бы люди не поддавались соблазну «ароматов земли», им не пришлось бы заботиться о пропитании вообще, а значит, и прибегать к насилию в отношении представителей своего вида и других форм жизни.
Здесь, конечно, возникает другой вопрос – откуда у человека, первоначально не нуждающегося в пище, возникает само желание есть? Почему «ароматы» земли для него столь соблазнительны?
Но вернемся к приматам. Статус должен непрерывно подтверждаться (выверяться), а в случае гибели, старости, ранения и даже «потери лица» доминанта его место занимает один из субдоминантов (особей ранга «бета»). Это жесткая, но очень эффективная система организации, где каждый знает свое место, каждый подчиняет и подчиняется. Важнейшее ее назначение – избегать постоянных конфликтов каждого с каждым, борьбы всех со всеми за первенство, в результате чего формируется внутренняя сплоченность как основание для совместных действий всей группы.
Доминантом становится не обязательно самое сильное или умное животное, а то, которое более настырно и агрессивно, много и умело угрожает другим и легко выдерживает чужие угрозы. Ему начинают привычно уступать по той причине, что «неохота связываться». Способность к доминированию – настырность – и яркость фенотипических проявлений лидера являются биологически целесообразной психической функцией, но способностью к ней обладают не все животные в равной мере. Некоторые сильные и уравновешенные павианы-субдоминанты ни при каких обстоятельствах (даже самых благоприятных) не становятся доминантами. С другой стороны, известно, что хирургическое повреждение «центров агрессивности» в головном мозге ведет к моментальной потере животным своего ранга и отбрасывает его в самый низ иерархической пирамиды.
Обратимся к голубям. Если в группе их мало, между ними устанавливается ряд соподчинения. Побеждающий всех голубь будет доминантом, ниже расположится субдоминант, и так далее до самого нижнего ранга. Неизбежно наступает момент, когда доминант клюнет субдоминанта (из-за спонтанной вспышки агрессии). Тот ответит не ему, а клюнет голубя, стоящего ниже его на иерархической лестнице (переадресует агрессию, ведь доминанта трогать страшно). Переадресуясь, агрессия дойдет до стоящего на самой низкой ступени голубя. Тому клевать некого, и он переадресует агрессию земле. По цепочке как бы пробежал сигнал. В данном случае он ничего не сообщил, просто подтвердил иерархию. Но по этой же цепочке можно послать и команду. Например, если взлетит доминант, то за ним и остальные. А можно посылать и очень сложные команды, как это происходит у людей.[60]
В социальной группе иерархическая структура выступает в качестве «несущей конструкции». Реально их может существовать несколько – мужская модель иерархии, женская, подростковая и другие.
Японские биологи Миияди и Иманиси (Киото), изучавшие социальную организацию у приматов
У макак существует некая социальная структура, нашедшая свое отражение в концентрическом размещении популяции на территории. Центр занят почти исключительно самками и молодняком обоего пола, здесь же иногда находятся несколько крупных самцов. В популяции обезьян, обитавших на невысокой горе
Такое размещение не меняется в течение всего дня. Животные кормятся на месте. С наступлением вечера группа отправляется на ночлег, и при этом возникает настоящая церемония. В процессии, всегда в одном и том же порядке, шествуют сначала самцы-главари; при них – несколько самок с детенышами; и только потом, окончательно убедившись, что все «главари» уже проследовали, в «священный центр» группы проникают взрослые самцы более низкого, непосредственно подчиненного главарям ранга. Они уводят за собой оставшихся самок и молодых обезьян, разыгрывая ту же роль, какую только что исполнили их вожаки: бдительно охраняют группу от возможного нападения врагов, поддерживая дисциплину, в частности разнимая дерущихся, а затем подают сигнал к отправлению. Вскоре центр пустеет, здесь остается разве кое-кто из запоздавших, и тогда сюда осмеливаются в свою очередь проникнуть полувзрослые, не достигшие зрелости самцы; последние замешкавшиеся взрослые самцы пропускают их, позволяя им помочь в сборе отставших самок. Еще некоторое время могут порезвиться здесь полувзрослые самцы и молодняк, но в конце концов и они уходят. Тогда появляются самцы-отшельники (на Такасакияме их было трое); они вступают на территорию, к которой не приближались в течение дня, и собирают валяющиеся здесь объедки.
Различие в рангах проявляется и в том, как относятся обезьяны к непривычной пище. Наблюдатели, конечно, не могли полностью оградить Такасакияму от посторонних, не могли запретить им бросать обезьянам конфеты. Но, в отличие от обезьян зоопарков, прекрасно знающих, что такое конфеты и как их разворачивать, обезьяны с Такасакиямы никогда не видывали конфет. А непривычная пища считается здесь недостойной главарей, и подбирают ее только детеныши. Позже ее отведают матери, еще позже – взрослые самцы (в тот период, когда самки готовятся произвести на свет новых детенышей, а самцы присматривают за годовалыми малышами). Наконец, в последнюю очередь с конфетами знакомятся самцы, не достигшие зрелости: они живут вдали от других и не общаются с центром. Весь процесс привыкания оказывается сильно растянутым: потребовалось почти три года, чтобы младшие самцы привыкли к конфетам![61]
