— Тебе нужен не импресарио, а кто-то, кто тебя «сделает» целиком. Я повторяю — тебе нужно всему учиться.
Эдит еще не была готова это понять.
— С папой Лепле мне повезло…
— Но это в прошлом, — отвечал Реймон. — Ты упала с большой высоты, и теперь с тебя спрос больше, чем раньше. Теперь ты приходишь не с улицы, а из «Жерниса». Разница…
Эдит вела себя как дикое животное, которое приручили, но не укротили, она была подозрительна, как необъезженная лошадь. Вероятно, ее породистость проявлялась и в ее нетерпеливости.
Все, что говорил Реймон, было более чем справедливо. Но она не хотела его слушать, на нее нападала тоска, и тогда она сердилась:
— В том, что он говорит, есть доля правды… Но он пессимист. Плевать, без него обойдусь.
Эта фраза на несколько месяцев отодвинула их настоящую встречу. Ассо колебался. Он еще недостаточно верил в Эдит, а она не была в него влюблена. Так ничего не могло получиться.
Однажды вечером Реймон появился в «Новых Афинах». У него был мрачный, замкнутый вид, плохое настроение.
— У меня для тебя есть контракт. Ты, конечно, за него схватишься и совершишь ошибку.
— Не твоя беда, — ответила ему Эдит.
«Контракт — это хорошо», подумала я. Ассо начинал меня раздражать. Я была не на его стороне. Его осведомленность во всех вопросах действовала мне на нервы.
— Куда надо ехать?
— В Ниццу. На месяц.
— Лазурный берег, — отозвалась Эдит, — от такого не отказываются. Где выступать?
— В «Буат а витэс».
— Это прилично?
— Терпимо.
— Тогда почему похоронный вид? Такие новости полагается праздновать!
— Если ты подождешь, мы найдем лучше.
— Не могу я ждать. Да и не хочу. Наоборот, мне нужно отойти на расстояние от Парижа. От «дела Лепле»… Там мне будет спокойно. Это ведь провинция.
Да, Эдит умела создавать себе иллюзии! Провинция всегда отстает от Парижа. И для тамошней публики скандальный ярлык с «делом Лепле» все еще был приклеен ко лбу Эдит. Именно поэтому ей и предложили контракт.
Мне тогда едва исполнилось восемнадцать лет, и я не понимала Реймона. Это был сложный человек. Только несколько лет спустя я осознала, что означал для него наш отъезд в Ниццу. Он, вероятно, не хотел говорить Эдит, но он в нее влюбился всерьез. Гордость ему не позволяла, ему было нужно, чтобы она за ним сама бегала. По поводу ее отъезда он, наверно, заключил с самим собой пари: «Если она уедет, я ее брошу, если останется — займусь ею». Это было в его духе. И он подумал, что проиграл, что Эдит от него ускользнула. Особенно его поразило, что она спросила:
— А для Момоны ты в этом кабаре ничего не устроил?
— Нет.
— Тем хуже, сами разберемся. Я все-таки беру ее с собой.
Нужно было его видеть в этот момент. Он меня не любил и надеялся, что эта поездка нас разлучит. Может быть, он собирался к ней приехать? Поди знай! Реймон ревновал Эдит ко мне. Его злило, что я имею на нее влияние. Он ее ревновал ко всем. Уже тогда он хотел, чтобы она принадлежала ему одному. Я ему мешала: критиковала, не считалась с ним.
Как-то перед нашим отъездом он отвел меня в сторону и прочитал нотацию:
— Послушай, ты имеешь влияние на Эдит. Пусть она не встречается с кем попало, и не давай ей пить.
— Почему ты ей сам не скажешь? А вдруг ей это нравится и мне тоже?
Стиснув зубы, он бросил:
— Ты ее «злой гений».
Я расхохоталась. Позднее мне вспомнились эти слова. Это я-то злой гений Эдит! Я смеялась не к добру. Эдит легко поддавалась влиянию, и в один прекрасный день ему удалось ее в этом убедить.
Реймон был недоволен нашим отъездом, но тем не менее позаботился обо всем. Купил два новых чемодана: «Так вы будете выглядеть приличнее». Купил билеты во второй класс: «Так вы сразу займете определенное положение». В то время были вагоны трех классов.
Он знал, что от нас всего можно ожидать, поэтому сам отвез на вокзал, усадил в вагон и дал множество советов.
— Не ешьте в купе, пойдите в вагон-ресторан, это приличнее.
Мы не понимали, почему это приличнее. Мы стояли у окна, он — на перроне.
— Пойду куплю вам что-нибудь почитать.
Он пошел к книжному киоску. В них продается всякая всячина, но Реймон знал, что ему нужно. Я наблюдала за ним. Всегда забавно наблюдать за людьми, когда они этого не замечают.
А тем временем Эдит мне говорила:
— Мы смываемся вовремя. Твой тип начинает мне надоедать.
Когда кто-то бывал неприятен Эдит, он всегда становился «моим». Реймон вернулся с довольным видом.
— Вот. Это вам понравится.
И он протянул книгу. Я посмотрела название — «Такая девочка». Автор Люси Деларю-Мардрю. Я не знала автора. Мы вообще не знали никаких авторов.
Эдит читала в то время книжки примерно с такими названиями: «Обманутая накануне свадьбы», «Любовь, принесенная в жертву», «Мать-Девственница», «Соблазненная в день своего двадцатилетия» и т. п.
Эдит не стала читать книгу, которую принес Реймон. Прочла ее я. Залпом. И была потрясена. Долго потом я верила в эту историю. Мы с Эдит вообще долго верили в то, что истории, о которых рассказывается в романах, — правда.
Реймон стоял на перроне, а поезд все не отходил. Я смотрела на вокзальные часы. Большая стрелка как бы играла в чехарду с минутами. Наконец поезд тронулся!
Реймон держал руку Эдит в своей до последнего мгновения. Она ее не отнимала. Ей это было безразлично. А я смотрела на него и думала: «Ну, старик, ты втрескался». Он мне все-таки улыбнулся. Потом крикнул нам, как взрослый детям:
— Хорошо себя ведите!..
Бедный Реймон, он еще мало нас знал.
История «Эдит — Реймон» — фильм в нескольких сериях. Все было заранее ясно, но Эдит этого не сознавала. А ведь у нее на это было чутье. Итак, первая серия закончилась на перроне Лионского вокзала.
На первой же остановке мы вышли из вагона и пересели в третий класс. Там было полно солдат, но в купе, в которое мы сели, был только один парень.
— Перейдем в другое, — сказала Эдит.
Но мы остались, потому что парень был очень красив. Для третьего класса он был слишком хорошо одет. Эдит не сводила с него глаз. Он взял ее за руку. Она положила голову ему на плечо. Просто поразительно, какая у нее была власть над мужчинами!
Глядя на них, я понимала, что это любовь, которую показывают в кино! Хорошенькое начало для нашего путешествия!
Я успела прочитать книжку «Такая девочка». Эдит мне сказала:
— Читай. Расскажешь мне потом.
Я смотрела на них, читала — это вполне совмещалось. Все было, как в романе. Когда он вышел покурить в коридор, Эдит сказала:
— Я не знаю, куда он едет. Он сказал, что выходит не доезжая Ниццы. Мне непременно надо его
