служит стопором для рубящего удара.
Теперь остается признать меч колющим оружием. В таком качестве, как показывают различные его формы, в древнейшие века он применялся инстинктивно, пока наука не доказала превосходство колющего удара над рубящим. Опыт обращения с ручными колющими приборами, такими, как шило, бурав, игла и вилка, показывает, что колющее оружие можно рассматривать как очень острый клин с наиболее наклонным способом проникновения. Легко доказать, что наилучшей формой для колющего клинка является прямая. На рис. 119 показано, что рапира производит отверстие, равное собственному размеру. «Уставной» меч (рис. 120), имеющий небольшой изгиб, вскрывает, двигаясь по прямой линии, пространство примерно вдвое больше собственной проекции. Если рассмотреть ятаган, то у него это соотношение достигает одного к пяти-шести, и при этом, естественно, по мере расширения наносимой раны пропорционально уменьшается ее глубина. Это увеличение сопротивляемости проколу — лишь одно из препятствий, создаваемых изогнутым лезвием при попытке нанести им колющее действие.
Возможно, это послужило причиной появления «финтового» удара. Острие поворачивается не по прямой, а по кругу, более или менее кривому, чтобы соответствовать клинку. Ручка достаточно легко совершает это круговое движение, но появляется недостаток: как и при рубящем ударе, преодолеваемое расстояние оказывается больше, чем необходимо для того, чтобы достигнуть цели. Более того, для выпада это движение трудноприменимо, поскольку при нем надо бросить в атаку всю мощь тела. Как и «колюще- рубящее» движение, оно лучше приспособлено для конного, чем для пешего боя. Будучи, несомненно, наилучшим способом колоть кривым лезвием, он ни в коей мере не имеет преимуществ перед прямым уколом.
«Кривой укол» так впечатлил полковника французской армии Мари, что он предложил в своей изысканной работе по мечам (Страсбург, 1841) принять ятаган, чья красиво изогнутая линия клинка в точности соответствует движению запястья при рубке и который он считал столь же подходящим для укола. В качестве уставной кавалерийской сабли ятагану мешали дешевые железные ножны, в качестве штыка он терял все свои превосходства: смещение веса вперед, столь ценное при рубке рукой, делало его тяжелым и неудобным на конце мушкета, и им никто не мог толком пользоваться, кроме самых больших силачей, особенно если требовалось сделать длинный выпад. Однако четверть века он в этом качестве продержался, и только в 1875 году был вытеснен трехгранным оружием, прикрепляемым к fusil Gras [232].
На рис. 124 приведены сечения основных форм колющих клинков. Клинок № 1, чье сечение имеет ромбовидную, почти квадратную форму, состоит из двух тупоугольных клиньев, стоящих основание к основанию, образуя таким образом сильную, жесткую и длинную, но очень тяжелую шпагу. Такая форма существует с древнейших времен: ее можно обнаружить у бронзовых рапир Франции и Англии, и она сохранилась во множестве толедских, бильбаоских, сарагосских, золингенских и итальянских рапир. Английским оружейникам она известна как «саксонская», а рабочим — как «стопорный клинок». Клинки № 2 и 3 иллюстрируют два простых способа облегчения клинка — в первом ось опускается в продольный осевой желоб вместо граней по обеим сторонам клинка, этот способ применялся еще в Троянскую войну. Клинок № 4 — это так называемая «бискайская» форма, триаламеллум более древних времен, с тремя глубокими вырезами и таким же количеством тупых лезвий, которыми производилось парирование. Теоретически это хорошо, с практической же и технической точки зрения она уступает всем предыдущим. Это лезвие так сложно сделать прямым и равномерно закалить, что многие профессионалы так и не видели в жизни оружия такого сорта, которое не было бы кривым или мягким. Однако именно такова «малая шпага», дуэльное оружие прошлого века, крепко стоявшее на своих позициях еще в первой четверти века нашего. У нее есть любопытная модификация — клинок количемарде, получивший название по имени своего изобретателя, графа Кенигсмарка. Это был триаламеллум, очень широкий и тяжелый в «сильной четверти» клинка возле рукояти, а дюймов через восемь внезапно переходящий в легкую и тонкую рапирную секцию. Его изобрели где-то в 1680 году, и он стал излюбленным оружием для дуэлей — легкий как перо наконечник сделал его лучшим оружием для фехтования. Он оставался в моде на протяжении всего правления Людовика XIV, а потом вдруг пропал [233].
В Англии малая шпага впервые появилась в XVIII веке; лишь после 1789 года она перестала быть почти всеобщим во Франции оружием в делах чести. Я считаю, что изменение epee de combat (боевой шпаги (фр.) и рапиры произошло по причине существования распространенного предрассудка о том, что трехгранный клинок слишком опасен для честной дуэли, что нанесенная им рана не заживает, кровоточа внутрь тела, и почти всегда приводит к смерти. Однако эта «малая шпага» [234] оставила нам наследника в лице нашего старого штыка, только пазы стали мельче, а грани поднялись выше. Клинок № 6 — предположительно экспериментальная шпага из мастерских Клингенталя, датируемая 1810–1814 годами, является любопытной попыткой добавить режущей силы четырехгранному колющему лезвию; но поскольку углы очень остры, удар вряд ли будет иметь какой-либо эффект. Клинок № 7 — это усовершенствование последнего, поскольку имеет больше проникающей силы. Недостатком обеих этих шпаг является то, что они имеют тенденцию проворачиваться вокруг своей оси и соскальзывать плашмя в направлении наименьшего сопротивления.
Есть и другие способы облегчить клинок, помимо выдавливания желобов. Любимой модой XV и XVI веков, золотого века меча, было украшать клинок гравировкой, что давало свободу руке украшателя. Предполагалось также, что нанесенная таким оружием рана опаснее, поскольку туда попадает воздух. Как будет позже показано, некоторые восточные и средневековые сабли делались полыми и внутрь них помещались секции, из которых при приведении в действие особой пружины выбрасывались в стороны небольшие боковые лезвия.
На примере немецкого меча, находящегося в Музее артиллерии, Париж, видно, как три клинка расталкиваются пружиной, которая нажимается в рукояти, из которых получается что-то вроде большой и длинной гарды, в которую можно поймать шпагу противника и сломать ее. Еще одна редкая форма — клинок патерностер, на лезвии которого находятся выемки, позволявшие верующему пересчитывать число своих «пустых повторений» даже в темноте (рис. 129).
Как было показано, именно материал определяет тупость или остроту угла между двумя пластинами, встречающимися на вершине, чтобы сформировать лезвие. Существует множество разновидностей такого fil. Оптимальный угол, формируемый углами сопротивления (сорок градусов) и входа (девяносто градусов), уже отмечался. Кроме этого, существует еще лезвие зубила, по большей части применяемое как раз в инструментах, и лезвие-выступ, или двойной склон, которое можно назвать лезвием рубки: более тупой угол используется в тех лезвиях, которым предстоит перерубать свинцовые прутья и тому подобные предметы, имеющие большое сопротивление.
Заточка лезвия меча обычно бывает прямой. Исключения в основном следующие. Волнистая режущая поверхность проявляется во фламберге, он же «пламенеющий меч» [235] . Лучше всего этот принцип воплощен в прекрасных малайских крисах. Кажется, цель этого — увеличение протяженности режущей поверхности. Волнообразную форму хорошо демонстрирует железный кинжал (конца XIV или начала XV века), находящийся в собрании Ньюверкерке; похожие предметы оружия, поднятые со дна Темзы, можно найти в Британском музее; множество их и в коллекциях на континенте. Часто волнообразная форма сменяется зазубренной: таким несуразным приспособлением снабжено множество индийских сабель. Западнее его присутствие отражает благородный зазубренный штык, теоретическое multum in parvo, равно бесполезный для рубки мяса и топлива. Чем-то похожим является лезвие с зубцами, встречающееся на арабских, индийских и других восточных предметах оружия. Наиболее глубокие зубцы были у так называемых «сокрушителей мечей» (Ы^е-ёрёеэ), по большей части XV века.
Сложно объяснить чем-либо, кроме личных причуд, смысл зубцов или выемок на лезвии (кинжал XIV века (рис. 137). В заключение можно привести лезвие с крюками, со шпорами или со штырями, проекции которых обычно находят во фламбергах или двуручных мечах с волнистым лезвием.
