Нестерпимая боль заставляет забыть всякий стыд, и Елена кричит, вертится под розгами и невольно принимает бесстыдные положения на глазах сотен зрителей.
Она должна испить чашу до дна. Но это уже конец ее мучениям. После наказания ее отводят в одиночную камеру, где ей объявляют, что завтра она будет выпущена из тюрьмы.
Теперь она соединится со своим женихом и в счастливой любви забудет всю горечь прошлого.
Книга Рейнгарта представляет одно из редких сочинений, основанных на «человеческих документах». В ней нет глупых, сочиненных сцен, не возбуждающих никакого волнения в читателе.
Вот почти все, что можно сказать относительно телесного наказания в германских тюрьмах.
В наши дни, как известно, полиция очень любит задерживаемых ею лиц подвергать побоям. Это практикуется более или менее часто почти во всех странах. Так, в Москве в одном из полицейских участков высекли, если не ошибаюсь, помощника присяжного поверенного. В Петербурге в одном полицейском участке наказали розгами пятнадцатилетнюю девушку-проститутку. Наказать ее розгами разрешил пристав, двое городовых растянули ее на скамейке и держали, пока ее порола собственная мать. Но мы знаем об этих фактах только потому, что они дошли до суда. Тысячи, если только не десятки тысяч, остаются неоглашенными. Правда, в других странах не порют, а просто колотят… Хотя для женщин довольно часто везде делается исключение, и их не подвергают побоям, как мужчин, а поднимают юбки и шлепают руками довольно чувствительно, в редких случаях обнажают, и шлепки заменяются розгами, плеткой или другим каким-нибудь попавшимся под руку орудием наказания… Это менее опасно.
В первом томе я говорил о наказании розгами школьников и школьниц в польских провинциях Пруссии. Думаю, что газеты немного преувеличили в политических целях суровость подобных наказаний польских детей.
В Германии во всех школах секут мальчиков и девочек розгами за более или менее важные проступки. Это наказание считается излюбленным для поддержания школьной дисциплины.
Бесспорно одно – что телесные наказания имеют несравненно больше защитников в англосаксонских и некоторых славянских странах, чем в латинских.
Можно ли из этого сделать вывод, что последние в своих нравах более цивилизованы?
Я этого не думаю… Кто хорошо знает кодекс целомудрия, для того не тайна, что одно и то же наказание, унизительное для французского ребенка, является самым естественным наказанием для английского, немецкого или русского ребенка.
Не следует видеть нарушения целомудрия в известном слове или известной части нашего тела, произвольно объявленным позорным. Впечатление, вызываемое видом тех или других частей тела, совершенно так же, как отвращение к мясу тех или других животных, является плодом воспитания целого ряда поколений, так сказать, атавизма, который не всегда отличается строгой логичностью.
Интересующихся этим вопросом я отсылаю к превосходному сочинению французского профессора Ш. Летурно «Нравственность. Развитие ее с древнейших времен и до наших дней».
Французский писатель Фернанд Шаффиньоль в недавно выпущенной им книге, на основании документов, открытых им в государственных архивах, записок современников и семейных архивов, утверждает, что Екатерина Медичи не брезговала собственноручно иногда наказывать розгами неугодивших ей фрейлин или даже горничных, как наказывают совсем маленьких девочек. Он собрал массу анекдотов, которые служат лучшим доказательством, до чего была распространена в то время при дворе флагелляция. Так, например, честь сидеть на табуретке у ног императрицы была сопряжена со многими тяжелыми обязанностями, благодаря которым «счастливица» частенько навлекала на себя громы суровой королевы- флагеллянтши.
Если иногда страдала хорошенькая головка провинившейся фрейлины, по лицу которой раздавалась звонкая королевская плюха, то несравненно чаще страдала часть тела противоположная, столь удобная для прогулок розог и плетки… От такой чести не были избавлены самые аристократические особы.
Шаффиньоль утверждает с документами в руках, что подобные наказания производились королевой без соблюдения всякого уважения к чувству стыдливости наказываемой фрейлины или служанки… Она смотрела на них, как на своих собачонок. За малейший пустяк фрейлину раздевали и секли розгами.
Была особая женская прислуга, которая обучалась умению наказывать розгами или плеткой… Их выбирали из числа здоровых и сильных. В таких случаях наказываемой приходилось переносить не только сильную боль, но еще чувствительное унижение от того, что ее наказывает розгами или плеткой прислуга, которая по тогдашним понятиям особенно мало уважалась.
Я уже говорил в предшествующих томах об этой королеве, а потому прошу читателя великодушно меня простить, если я повторю что-нибудь уже сказанное.
Екатерина нередко, если были две виноватые, которых она решила наказать розгами, приказывала им наказывать по очереди одна другую.
Она, по ее собственным словам в письме к одной своей приятельнице, находила забавным видеть озлобленную физиономию той, которой первой приходилось раздеваться и ложиться на скамейку под розги в ожидании, когда она сама, после наказания ее розгами, в свою очередь будет пороть свою мучительницу…
Бывали иногда случаи, что дама секла слабо свою приятельницу, думая этим задобрить и в свою очередь быть легко ею высеченной, но королева за этим строго следила и почти уничтожила подобные штуки тем, что немедленно, если замечала подобное, приказывала позвать прислугу, которой и поручала выпороть обеих, но уже так, что они едва могли сами встать со скамейки. А потому одной угрозы позвать прислугу было достаточно впоследствии для того, чтобы дама порола вполне добросовестно, нарочно стараясь бить не только сильно, но и по самым чувствительным местам, зная, что через несколько минут ее теперешняя жертва постарается отомстить ей за все это…
Редкая дама могла гордиться, что она избегла подобного унизительного наказания.
По словам Шаффиньоля, одна молоденькая фрейлина в день своего венчания позволила себе зло подшутить над туалетом и цветом лица королевы, благословлявшей жениха. Королева узнала об этом, велела позвать ее в отдельные комнаты дворца, где в присутствии ее молодого мужа новобрачную разложили на скамейке и дали сто розог. Секла ее особая женщина… От стыда фрейлина уехала в свое имение. Она вернулась ко двору через несколько лет, и то по особому приказу королевы, пожелавшей ее иметь под своим началом. И таких дам была масса.
Знаменитый современный русский писатель Максим Горький, как мы видели выше, описывает подробно наказание плеткой девушек в публичном доме. Тот же писатель в некоторых своих рассказах дает нам сведения об орудиях телесных наказаний. Это розги из березовых прутьев, кнут, плетки, холщовые мешочки, набитые песком; последние имеют то преимущество, что, причиняя боль, в то же время не повреждают кожи наказываемых.
В деревнях девушек секут по обнаженному крупу… Один из наших писателей именно этим специальным массажем объясняет чрезвычайно сильное развитие крупа у русских куртизанок.
В его произведениях можно найти указание на тот странный психологический факт, что русские крестьянки находят подобное обращение вполне естественным, обыкновенно не сопротивляются и не питают никакой злобы к своим палачам за учиненную над ними жестокую порку…
Человек так уже сотворен, что ко всему привыкает и, по словам другого известного писателя, Достоевского, эта способность привыкать ко всему является одной из главных особенностей, отличающей человека от других животных.
До Горького о телесном наказании мужчин в тюрьмах говорил Достоевский. Он указывал на ужас, который вызывает подобное наказание у провинившихся.
В своем бесподобном произведении «Записки из Мертвого Дома» он изучает различные типы каторжников. Один из них рассказывает свою историю, и тут мы наталкиваемся, как на нечто самое обычное, на существование в деревнях телесного наказания женщин с исправительною целью.
В своей семье русская крестьянская девушка довольно часто наказывается розгами, веревками, вожжами и т. п., независимо от ее возраста.
В подтверждение этого мы приведем выдержки из произведения Достоевского «Записки из Мертвого Дома», которое будем цитировать дословно.
Каторжник рассказывает про свое обручение и женитьбу. Чтобы жениться на молоденькой и хорошенькой девушке из богатой семьи, красавице Акульке, он придумал такую уловку. При содействии
