- Мы не пойдем в Аллин-Лирр, - заявил, наконец, воин. - Мы возвращаемся на Валар. Репортеры, небось, уже облысели ждать, когда я им дам интервью о подвиге на Доминаторе. Если хочешь, могу упомянуть, что меня вытащил какой-то ангел.
- Нет, не стоит, - после вечного безмолвия произнес Избранный. И, как ни странно, его голос прозвучал не так бездушно, как раньше. - Я лишь попрошу тебя взглянуть в лица им, - рука указала на стоящих поодаль Дагмера, Бьерна, Модольва и Тьяльви. Все измотаны до полуобморочного состояния и омрачены тенью непонимания. - Посмотри на них и скажи еще раз, что пришел сюда напрасно.
Ксандору стало невыносимо стыдно, за сказанное и за то, что дварфы слышали это. Да и вообще разве есть разница, чью жизнь спасать: жителя Альянса, не хотящего больше, чтобы за окнами его дома грохотала огненная буря, или обитателя далекого, чужого мира, ставшего жертвой гнева немертвых по жестокой прихоти безумца; и где становиться героем.
- Я не заставляю вас идти за мной, - Нигаэль говорил так, словно осознал былые заблуждения. - Но там, в Аллин-Лирре, снова показалась уродливая голова войны. Они нарочно выманили меня сюда. Не для ослабления войск Чертога, а потому, что знали - будь я не занят Танатосом, я крушил бы Темный Эдем и Бэрон Ааззен не выкрутился бы. Я не мог оставить этот народ погибать... - Нигаэль вновь показал на дварфов, сиротливо кучкующихся справа от него, - ...поскольку мне не все равно. И мне не все равно, что легионы Сатаниила ступили на священные земли Аллин-Лирра. Отец просит помощи у Золотого Града, у меня и у своих генералов, с которыми он пережил слишком много бед и радостей.
- Пусть не сомневается в моей поддержке, - уверенно произнес Вондар.
- Отлично, теперь я чувствую себя подонком, - Ксандор помотал головой. - Да, я не оставлю Тетаэля, как и все мы.
- Я многим вам обязан, - Бьерн приблизился к воинам Света. - И я хочу оказать вам ответную услугу. Если вы не против, я пойду с вами. Будет чем потом дома похвастаться. Но сперва я должен еще кое-что сделать.
Ярл направился к Дагмеру, подозвав Тьяльви. Он положил молот к ногам конунга, скальд последовал его примеру, опустив рядом почерневший от трупного яда и крови тератосов меч.
- Пусть собравшиеся здесь будут свидетелями тому, - провозгласил Бьерн. - Я от имени всего Каменного Дуба клянусь тебе, Дагмер Сребробородый, в верности и, ежели этот молот поднимется против тебя, то пусть я же от него и паду.
Дагмер кивнул, снял с пальца правой руки увесистый золотой перстень с руной 'Тюр' и передал его Молотобою.
- Теперь уж не скоро свидимся, - добавил напоследок ярл.
- Постойте! - воскликнул конунг. - Если вы идете на войну, то позвольте и мне оплатить долг. Как я говорил, мстить за отца я не буду, а Эльдбьярн мертв, но этого мало для благодарности. Модольв, мой верный наставник, пойдет с вами и с ним я отправлю войско из лучших стейнаров.
- Да будет так, - с прежней холодностью согласился Нигаэль. - Собирайтесь на этом месте через полчаса, а я подготовлю трещину.
Глава 21
Бэрон был доволен, он буквально трясся от гордости за свое злодеяние. Его ждала встреча с Сатаниилом, и он предвкушал всевозможные почести и похвалы, которые он заслужил и которые обрушаться на него лавиной. Пролетая по пустынным залам дворца, Зверь ухмылялся, словно сытая гиена. Его ухмылка застывала в золотых колоннах, будто насекомое в куске янтаря. Все ворота на его пути были распахнуты и уже издалека Бэрон видел пустеющий трон Царя демонов и довольную, расплывшуюся морду Рушзеэ. Тварь лежала на излюбленном месте, довольно прищурив глаза. Почему-то Бэрону почудилось, что 'пес' насмехается над ним.
Стражи возле каждого пролета стояли, не приветствуя антихриста и даже не подавая виду, что кто-то проходит мимо них. И вечно снующий по дворцу Рэдд куда-то исчез. Шаги демона многоголосо разлетались в зловещей тишине. Его длинная от света факелов и чаш с огнем тень ползла по стенам то обгоняя своего хозяина, то уступая ему право первенства. В последних трех помещениях отсутствовала даже стража и с каждым шагом улыбка Бэрона неуклонно соскальзывала. Тут до него стало доходить, что пышной встречи не будет, как и похвал и наград. Дошло, что он лишь исполнитель воли того, чьи мысли понять невозможно. Дошло, что он испытывает по отношению к Сатаниилу страх. Никто не мог бы не бояться его, разве только полный дурак, которому невдомек, кого он видит перед собой. Это единственное чувство, которое возможно ощущать рядом с ненавидящим все и всех, и это нравится ему самому, это то, что ему нужно. Лишь страх заставляет демонов подчиняться и делать что-либо.
И сейчас Бэрон шел не к отцу, а к повелителю, беспощадному и эгоистичному. Да, в общем-то, смертный отец Бэрона, великий император Цертона, тоже вызывал только страх у подчиненных и даже у родни. Цертон воспитывал солдат. Дисциплинированных, сильных, выносливых, презирающих все другие народы солдат. Любая оплошность или проявление слабости, как ее видели офицеры и тренеры, каралась пытками или смертью, а что было лучшим вариантом, каждый судил для себя сам. Чтобы соответствовать идеалу, приходилось убивать что-то внутри себя, что-то живое и трепещущее. Бэрону было не сложно с этим справиться - в нем пульсировала ненависть Сатаниила. Но, как и любое разумное живое существо, он не смог вытравить из себя искру Всевышнего до конца. По загадочным причинам в памяти Зверя всплыла страница его жизни, которую он считал позорной. Сатаниил превратил его в смертного якобы за дерзость, на самом же деле он хотел проверить, не ошибочным ли был выбор. И его чаянья едва не рухнули, когда жестокий Император теней влюбился, словно жалкий человек. Влюбился в Эландру Глоурарт и готов был переметнуться на сторону врага. Он заступился за девушку перед Вархаммером, нарочно подосланным Хозяином. Лишенный почти всех своих сил, он бился с темным богом...
Встряхнув головой, Бэрон отогнал странные воспоминания. К чему они посетили его? Он ведь доказал, за кого будет сражаться в Вечной Битве. Но все-таки было нечто затрудняющее его путь. Тут же, как по команде в голове архидемона возник образ Армагеддона. Чего дух так крепко прицепился к нему? Все время на что-то намекал и по обыкновению многого недоговаривал. Что-то о предотвращении Вечной Битвы, о помощи такого, как Бэрон, в великом деле. Порой намеки становились более очевидными, отчего Император и догадался о замыслах Армагеддона, хотя представить себе их осуществление не сумел. Но до сих пор он не решился сдать духа хозяину. Тот был слишком дружелюбен в его отношении и, судя по всему, по-настоящему искренен, что является редкостью среди слуг Зла.
Бэрон шел все медленней с каждым шагом. В его голове мысли устроили хоровод, спутавшись в тугие узлы. Отчего тератосы, проводившие его через подземелья Асгисла, говорили, что он и Сатаниил заняты абсолютно разными делами? Почему-то Зверь начал сомневаться в необходимости резни в крепости дварфов, однако понимал - это приказ и к тому же было весело. Можно ли веселиться из-за подобных вещей? Сатаниил не возражал. А что думал сам Бэрон? Думал ли он когда-нибудь сам за себя или этим занимался кто-то другой?
Покои Царя демонов приближались и становилось очевидно, что Сатаниила нет на привычном месте. Бэрон прошел в помещение, осмотрелся по сторонам - пусто и темно, как во всем дворце. Цокнув языком, он развернулся на каблуках на сорок пять градусов и натолкнулся на источающую блаженство расплывшуюся морду Рушзэ.
- Ну, чего уставился? - обратился антихрист к псу.
Рушзэ лениво поменял лапу, на которой покоилась его голова, и перевел взгляд на дверь в базилику. Хмыкнув, Император направился туда. Обычно Сатаниил не пускал в жилище Вселенского Зла любого желающего, однако сейчас Император теней следовал приказу повелителя срочно явиться после выполнения предыдущего поручения, время не позволяло церемониться, а в мешочке на поясе Зверя потряхивался ценный подарок. Он осторожно заглянул в щель двери: перед полыхающим огнем в диапазоне
