Младшенький посмотрел на мужичка Табуреткина, подумал: «Пока суд да дело, и ноги у отца затекут». Стукнул, брякнул — и сбил для отца обыкновенную табуретку.
Уселся мужичок Табуреткин поудобнее на табуретку, поглядывает, как сбивают табуретки старшие сыночки.
А младшенький поглядел на соседей, пожалел: «Сколько времени пройдёт, пока табуретки-то сделаем! А ноги не казённые». И всем сделал по табуретке, вежливо усадил, в сторонку отошёл, чтобы старшим не мешать.
Средненький сынок глядь налево, глядь направо, сообразил: «Будут табуретки-лавочки для подружки Клавочки!» Да из поленьев такую табуретину отгрохал, ух ты! И в глаза поленом бьёт, и занозина глаза дерёт. И пошёл о поленьях и занозине разговор то врастяжку, то вперебор. Языком-то на табуретину не садиться, гляди, не занозится. А средненький козыряет:
— Наша забирает!
Старшенький сынок прикинул: «В том сила, чтоб в глаза бревном била! Вот разгорится сыр-бор, вот пойдёт на всю Ивановскую разговор!» И в два счёта из брёвен такую табуретищу отмахал, что у поглядчиков и глаза на лоб. Дивуются, наперебой голосят:
— Вот это труд! Хоть на такой табуретине и не сидеть, зато уж есть на что поглядеть!
Тут и старшенький в барабан бьёт:
— Не ваша, моя берёт!
Старшеньким — слава, а младшенькому чего?
Покосился мужичок Табуреткин на младшенького, а про младшенького поглядчики — ни словечка.
Да и о чём говорить, когда табуреток не видать? Сидят на них.
Попробовала лиса ухи
На берегу реки варил медведь уху. Лиса подобралась к медведю и носом ширк-ширк! А из котелка такой соблазнительный парок — в глазах так и замелькали жирные карасики, сладкие ершишки, сочные окуньки.
Лиса хвостом верть-верть и тоненько проскулила:
— Потап Потапыч, дай капелюшечку понюхать!
— А понюхай, — буркнул медведь. — Не жалко.
И с половника каплю ухи лисе на язык.
— Ничего ушка, — пропела лиса и придвинулась к медведю. Попритчилось, медведь — мужик простой, можно обвести вокруг хвоста. Поджалась, протянула:
— Дал бы, Потапыч, ложку, а то вроде бы и не распробовала, какова ушка.
— А попробуй, — буркнул медведь.
Зачерпнул ложку ухи, подает лисе.
— Подходящая ушка, — прищелкнула лиса языком. — Дай-ка, Потап, половник, я ещё разок попробую, какова ушка.
— А попробуй, — буркнул медведь.
Зачерпнул половник ухи, подает лисе.
— Хороша ушка! — зажмурилась лиса. — Дай-ка, Потапка, котелок, я не раскушала, какова ушка.
— А раскушай, — буркнул медведь. Снял с костра котелок, подаёт лисе.
— Преотличная ушка! — мотнула лиса головой. — В повара, что ли тебя, безголовый, взять? Пойду поразмыслю на досуге.
— Погоди, — буркнул медведь, — дай-ка я тебе, умница, спину поглажу.
— А погладь, — пискнула лиса, потому как увидела — деваться ей некуда. Погладил медведь лисе спину, буркнул:
— Ничего мех. Дай-ка я тебе, разумница, и бока поглажу.
— А погладь, — проскулила лиса.
Погладил медведь лисе бока, буркнул:
— Подходящий мех. Дай-ка я тебе, умница-разумница, лапы поглажу.
— А погладь, — простонала лиса.
Погладил медведь лапы лисе, буркнул:
— Хороший мех. Дай-ка я тебе, ума палата, хвост поглажу.
— А погладь, — взвизгнула лиса.
Погладил медведь лисе хвост, буркнул:
— Отличный мех! Дай-ка я уж всю твою шубу на воротник примерю. Может, твоя шуба повежливее будет, горло от остуды обережёт.
Не успела лиса охнуть-ахнуть, вытряхнул её медведь из шубы.
Добралась лиса кое-как до дома, от досады заревела, новую шубу шить засела. Не без шубы же ходить.
Спрятал
Однажды шёл Федот из одной деревни в другую. А дело осенью было. Замёрз Федот, костерок разжёг. Маленький, как раз полой плаща от дождика прикрыть. Приладился к огоньку, поглядел на дорогу, охнул: по дороге прохожий идёт.
«Э-э, прохожий, ещё чего доброго погреться попросит, — с досадой подумал Федот. — А мне и самому не хватает!» Схватил угли, ссыпал их в карман плаща. Прохожий подошёл, удивился.
— Я видел, будто ты у костра сидишь, а погреться не мешало бы.
— Какой там огонь! — отмахнулся Федот. — Сам дрожу.
Федот ждёт, когда прохожий уйдёт, а тот — своё:
— Ну тогда давай моим плащом прикроемся да разведём костерок.
И только было хотел на Федота накинуть плащ, как у того вспыхнули карманы.
Прохожий сорвал с Федота плащ, затушил огонь, осмотрел дырявый плащ, головой покачал:
— Милый, в карман только совесть прячут, не огонь.
Через дорогу
Жили-были два соседа — Михаил и Гавриил.
Надумал как-то Михаил сходить в гости к Гавриилу. Совсем уж было собрался, да прикинул:
— А чего это мне через дорогу шагать и каблуки сбивать? Надо Гавриилу, пускай сам ко мне придёт. Чего-чего, а уж знатной беседой угощу.
Надумал как-то Гавриил сходить в гости к Михаилу. Совсем уж было собрался, да прикинул:
— А чего это мне через дорогу шагать и каблуки сбивать? Надо Михаилу, пускай сам ко мне придёт. Чего-чего, а уж знатным разговорчиком угощу.
Так вот и живут, друг друга в гости ждут.
Липка
Однажды спасались путники от жары в тени липки и от нечего делать соображали:
