высадятся регулярные десантные силы, против которых они не продержатся и минуты.
Почтительнейший Сын засопел и уперся взглядом в Мокоро. На лбу наместника выступили крохотные капельки пота. Он молчал, положив руки на колени. Огоновский налил себе в стаканчик из кувшина, медленно выпил; в ватной тишине зашторенной комнаты звонко ударил щелчок его пальцев:
– Я полагаю, наместника нам обвинять не в чем. Скажи, Халеф, ты мог бы обеспечить его полицейскими силами в количестве, достаточном для тотальной слежки за всеми подозрительными элементами? Да? Нет?
Брадден Дельво тронул сверкающий белой эмалью рычажок, и на руки ему ударила веселая струйка теплой воды. В животе немного бурчало от голода: поглядев на ромб стенных часов, Дельво с удивлением понял, что на сей раз он затянул совещание до самого обеда. То-то так ерзали в креслах младшие офицеры. Брадден смыл с ладоней пену жидкого мыла, вытер их бархатистым бумажным полотенцем из хромированного автомата и задумчиво застегнул кнопки на рукавах мундира. Люминесцентный плафон сбоку от зеркала безжалостно выбивал светом тени, залегшие у него под глазами.
Сегодняшний день был, в общем-то, закончен. Можно было поехать обедать в один из тысячи крохотных ресторанчиков, что нашли себе приют в узких улочках древнего города – и уже не возвращаться в управу, но Браддену не хотелось оставаться в одиночестве. По крайней мере, сейчас.
Он одернул на себе китель и вышел в коридор. После озонированного воздуха туалета в нос сразу ударил застарелый запах канцелярской пыли, въевшейся, казалось, в самую суть старинной управы. Здесь всегда располагалась контрразведка: восьмиэтажное серое здание в углу площади Эрминдам строилось именно как будущая управа Надзорного Департамента, и за триста лет стены его намертво пропитались едва различимой мышиной возней тысяч малозаметных людей в серо-зеленых мундирах.
Поскрипывающая деревянная кабина лифта спустила Браддена Дельво на второй этаж. Тут пахло копчеными сосисками, и из распахнутых в конце короткого коридорчика дверей столовой доносился приглушенный гул множества голосов. Улыбаясь чему-то, Браден вошел в длинный зал с низким потолком, и, лавируя меж круглых столов из старого потемневшего дерева, пробрался к стойке, за которой весело болтала по телефону старшая буфетчица, дородная тетушка Ше.
– Ой, доброго здоровья! – воскликнула она, сразу опуская трубку на рычаг. – Что сегодня прикажете, почтеннейший Дельво? У нас сосиски нынче на пару…
– Порцию, – вежливо кивнул Брадден, – и жареные палочки кхе на гарнир. И еще два больших пива.
– Светлого, почтеннейший? – уточнила Ше, зная, что вкусы старшего офицера управы непостоянны.
– Сегодня – да, – мягко рассмеялся Дельво. – Вы же видите, за окнами у нас солнышко, дождя метеошаманы пока не обещают.
– Да, почтеннейший, дождливый выдался год, – согласилась буфетчица, ловко выгружая поднос с ленты раздачи. – Уж и не знаю, что там с урожаем будет…
– Что-нибудь да будет, – усмехнулся Брадден и, подхватив свой обед, направился к двухместному столику возле окна, который он, согласно древней традиции, занимал с тех пор, как получил нынешнюю должность.
Щедро политые пряным соусом небольшие сосиски оказались великолепны. Брадден глотнул прохладного пива и посмотрел в окно. У ворот расположенного по соседству почтового отделения нетерпеливо фыркал мотором кургузый синий фургончик. За столиками маленькой харчевни, вынесенными прямо на древнюю брусчатку площади, заходилась хохотом компания студентов в форменных коричневых курточках и лихо заломленных на ухо шапках. Судя по количеству стоящих перед ними бутылок с дешевым вином, веселья парням должно было хватить надолго.
По небу медленно плыли беззаботные белые облака: день вошел в ту свою фазу, когда солнце уже нацелилось скрыться за острые крыши домов, но то ли застыло в раздумье, то ли просто залюбовалось видом медленно текущей реки. Из щели в приподнятой раме тянуло разогретым камнем, листвой и жарящимся в глубине харчевни мясом. Брадден покончил с первым бокалом светлого и принялся за палочки кхе, приятно хрустящие на зубах. Ему вдруг захотелось уехать куда-нибудь вниз по реке, сесть за грубый старинный стол под полосатым навесом деревенской таверны, приказать кувшин густого домашнего вина с жареными свиными ушами и всем своим существом ощутить тягучесть тех долгих минут, когда горячее красное солнце уходит на запад, и от сонных зеленых вод, веками текущих невесть куда, вдруг накатывает волна неожиданного холода. Время еще позволяло, но Брадден Дельво знал, что вряд ли решится… ибо многое вспомнится, и многая тоска станет спутником нынешней ночи. Пусть лучше все останется так, как всегда – а через пару недель можно будет собрать удочки и поехать с Каннаханом на лиманы.
Брадден отставил в сторону опустевшую тарелку и с силой провел пальцами по вспотевшему от горячего кушанья лбу. Зал постепенно пустел: отобедав, офицеры управы расходились по кабинетам. Под окном визгливо завелся автомобиль. Привлеченный неровным стуком чьих-то каблуков, Дельво поднял глаза: к его столику почти бежал юноша в форме младшего клерка.
– Велели доставить вам, почтеннейший, – доложил он, кладя на стол плотный желтый пакет. – Только что пришла спецпочта.
– М-мм, – отозвался Брадден. – Благодарю. Ступай…
Перевернув прошитый толстой нитью пакет, он внимательно рассмотрел немного смазанную зеленую печать и, в два глотка допив пиво, поднялся из-за стола. Через несколько минут Брадден Дельво вышел из своего служебного кабинета с толстым кожаным портфелем в руке.
– Я до завтра, – сказал он дежурному офицеру на выходе.
Небольшой серебристый вездеход ждал его на служебной стоянке во дворе. Брадден швырнул портфель на задний диван, и некоторое время сидел, упершись глазами в седую каменную кладку стены. Потом он воткнул в гнездо ключ и надавил на клавишу зажигания. Обтекаемая машина медленно прошла сквозь автоматические ворота управы и помчалась в сторону Меловой горы. Пробок еще не было: до конца рабочего дня оставалось не менее трех часов. Брадден уверенно покрутился в паутине узеньких неровных улочек, застроенных древними трех-четырехэтажными домами, и наконец остановился на полукруглом пустыре, густо поросшем кусачей травой кренк. Прямо перед ним находился крутой склон, за которым начинался заброшенный парк с крайне дурной репутацией.
Повернувшись, Брадден порылся в кармане за спинкой своего сиденья и выудил оттуда высокую жестяную банку крепкого вина. Щелкнула крышка. Брадден мельком осмотрелся по сторонам – на пустыре, с двух сторон зажатом глухими стенами старого красного кирпича, не было ни души, – и вытащил из портфеля
