пробиться в Пустыню Белых Грез, чтобы подтвердить или опровергнуть этот слух, но только мне удалось пройти весь путь до конца. Потом я шел до северных границ Саарела, где меня и свалил снежный червь…
– Мой корабль стоит на большом безлюдном острове посреди океана, к западу отсюда. Я даже не знаю, насколько это далеко, но если вы покажете мне карту планеты, я смогу ткнуть в нее пальцем. Давайте думать, как мне туда добраться… через какую страну нам лучше идти?
– А выбора у нас нет, – неожиданно подала голос Касси. – Мы можем идти только через страну Солдат, потому что в Саареле нас почти наверняка ищут. Мы должны спуститься по реке Лар, и ночью проскочить границу. На реке нас вряд ли заметят, места там в основном безлюдные, а вот потом может быть хуже. За то время, что нас не было, в стране могло произойти все что угодно.
– Я, конечно, предпочел бы потеряться в Саареле, – горестно плюнул в костер Ингр, – но там вряд ли можно будет посадить Андрея на пароход.
– Интересно, на какие деньги ты собрался его фрахтовать? – поинтересовался Огоновский.
Ингр не ответил, лишь загадочно усмехнулся – и принялся разливать похлебку по тарелкам.
– Но послушай, – произнесла вдруг Касси, – а разве твое начальство не начнет переговоры с нашими владыками? Что, они так и будут сидеть в своем корабле до тех пор, пока не закончат ремонт? Неужели они будут прятаться ото всех – разве им не интересно познакомиться с нами?..
– Наивные рассуждения, – хмыкнул Огоновский. – Видишь ли, действия военных подчинены требованиям уставов и всяческих инструкций, а в инструкциях четко записано – контактами с представителями иных рас должны заниматься только специальные комиссии, и никто другой. Вы, конечно, к иной расе не относитесь, но с вами в этом отношении ситуация еще хуже. Когда закончится наша война, сюда налетит целая толпа ученых – а потом пожалуют торговцы, и я совершенно не знаю, хорошо это или плохо…
– Что ж тут плохого? – удивилась Касси.
– Перед вами откроется огромный, безграничный мир, в котором очень многое совершенно непохоже на привычные вам вещи. Многим из вас придется привыкать к мысли о том, что свете существует великое множество истин, выглядящих для вас совершенно дико, вам придется привыкать к тому, что чужие обычаи, какими бы странными они вам ни казались, ничуть не хуже тех, которые вы впитали с молоком матери. Наконец, вам придется привыкать к главному – к пониманию того, что остальные человеческие миры живут гораздо свободнее, чем вы можете себе вообразить. У нас нельзя наказывать человека за то, что он молится не тому богу, или за то, что он думает не так, как тебе хочется… а плохо, может быть, то, что эту свободу мы будем насаждать – вероятно, даже с дубиной.
– Но ты же противоречишь сам себе! – возмутилась Касси.
– Да, – кивнул головой Андрей. – Да, я противоречу, и в этом парадокс всей нашей культуры: в течении долгих столетий мы шли к мысли о том, что свобода является, так сказать, самодостаточной ценностью, этаким высшим Добром, проводить которое – наш святой долг и наше, знаешь ли, бремя. Я как-то раз беседовал с одним очень умным человеком, и он сказал мне: это происходит оттого, что мы давно поняли, что дьявол – это то, что живет в каждом из нас. И когда он рвется на волю, мы, чтобы преградить ему путь, начинаем творить Добро, да так, что пыль столбом…
– Что такое дьявол? – спросил его Ингр. – Ты часто произносишь это слово, и я уже много раз хотел тебя спросить – что это такое?
– О-оо, о дьяволе я расскажу тебе немного позже, потому что это долгий разговор, а сейчас я устал и хочу спать. Боюсь, что вам, увы, незнакомо имя его, и оттого вы не всегда способны различить добро и зло. Проклятье, я начинаю вещать, как миссионер!.. не хватало мне еще заняться обращением язычников! Давайте лучше завтракать, а потом кинем жребий, кому караулить первым.
Трое суток спустя, оборванные, злые и донельзя измученные, они выбрались в верховья реки, где Ингр оставил свой катер. Последний день они почти ничего не ели, из провизии оставался лишь НЗ Огоновского, и даже теплая палатка была брошена на месте последней стоянки, потому что ни у кого не было сил продолжать тащить ее на себе.
Фактически, из всего груза на них осталось лишь оружие да бесценная видеокамера Касси. Ингр избавился от своих фляжек, остро заточенной лопатки и даже аптечки. Андрей, конечно, с медикаментами не расстался, так как прекрасно понимал, что равноценной замены им тут не найти. Впрочем, он выглядел лучше всех: его сверхпрочный комбинезон легко выдержал все перипетии броска через горы, ни разу даже не порвавшись.
За время, проведенное на Трайтелларе, Андрей привык к пониженной гравитации и чувствовал, что двигаться ему значительно легче, чем его тонкокостным спутникам, не очень отягощенным мускульной массой. Там, где они начинали задыхаться, он помогал им своим плечом, зная, что теперь они связаны общей судьбой, и никто не сможет предсказать, как сложится обстановка в дальнейшем.
Выйдя к реке, он устало потянулся, хрустнул костями и заулыбался: перед ним, глубоко вонзившись острым носом в песок, стояла серо-зеленая металлическая посудина с задранной в небо крупнокалиберной спаркой на носу. Катер был довольно велик для реки, и Огоновский решил, что строили его, по всей видимости, из расчета на морскую службу. Узкое, вытянутое тело внушало доверие. Андрей взбежал по мокрым сходням, внимательно осмотрел пулеметы на поворотной турели и вошел в небольшую рубку. Вместо привычного штурвала он увидел два длинных изогнутых рычага, размещенных перед высоким мягким креслом, и наклонную приборную доску, на которой слабо поблескивали какие-то разноцветные трубочки с делениями.
«Странное у них оборудование, – подумал он. – Рычаги, наверное, напрямую связаны со штуртросами: вправо-влево… как-то неудобно. Хотя им, конечно, виднее.»
По железной палубе гулко забухали шаги Ингра.
– Ну, я рад, что все в порядке, – произнес он, деловито подходя к настенному щиту со множеством каких-то рычажков. – Можем отправляться прямо сейчас. Касси! – распахнув прямоугольный иллюминатор, Ингр высунулся наружу, – Касси, пусть Халеф приготовит нам что-нибудь горячее. Начинаем отход!
– Помощь нужна? – поинтересовался Андрей.
– Да! Выйди наверх и командуй мне, чтобы я не зацепился за корни…
Огоновский послушно забрался на огражденную леерами крышу рубки и приготовился корректировать разворот. Ингр послал его туда не зря: катер стоял в миниатюрной бухточке, над которой нависали толстые ветви растущих под самой водой деревьев – их мощные корни уходили чуть ли не на середину узкой в этом
