времени, – я ломал голову, что с ними делать. С одной стороны, было довольно невежливо вскрывать пакет без Энгарда, а с другой – здесь могли содержаться сведения, совсем для него не предназначенные. Сидя в каюте, я несколько раз вытаскивал пакет из сумки и вертел в руках, разглядывая печати неизвестного мне нотариуса, но всякий раз, вздохнув, возвращал обратно. Когда наша нелепая калоша бросила якорь в столичном порту, я еще раз пощупал толстый, гладкий на ощупь конверт и решительно опустил его в сумку, после чего с особой тщательностью застегнул пряжки на ремешках.
Было раннее утро. Мы с Бэрдом сошли по трапу на сушу и сразу же затерялись в толпе, атакующей станцию дилижансов. Пройдя мимо бревенчатого навеса, рядом с которым серыми грибами торчали будки кассиров и смотрителей, мы обогнули конюшни и вышли на одну из многочисленных старых площадей. Там, подле позеленевшего от древности и дождей фонтана, то и дело останавливались извозчики, доставлявшие в порт более или менее состоятельных пассажиров, не желающих пользоваться услугами тесных дилижансов. Бэрд поднял ладонь, к нам лихо подрулил седобородый дед, восседающий на козлах потрепанного ландо, и после недолгого торга пара лошадок потянула нас в Воэн. Я на всякий случай поднял брезентовый верх и откинулся на спинку растрескавшегося кожаного дивана – поездки по городу у всех на виду пока что не входили в мои планы.
Энгард еще спал. Я велел сообщить ему о нашем возвращении и отправился умыться. К тому моменту, когда я закончил смывать с головы ароматное жидкое мыло, он ворвался в мою комнату – с мокрой еще физиономией, кое-как причесанный и возбужденный. От него ощутимо несло вчерашним ромом.
– Ну? – завопил Дериц, ткнув меня кулаком в спину. – Что там?
– Пока не знаю, – не удержавшись от смеха, отозвался я и принялся наматывать на голову полотенце. – Ф-фу, проклятие, воду они нынче плохо согрели… бр-рр… хорошо хоть тепло сегодня. Так… идем, бумаги в сумке.
– Все-таки бумаги? – сверкнул глазами Энгард. – Что он тебе рассказал? Драться пришлось? Ты вроде не ранен…
– Какое там драться! У Бэрда слишком славные друзья… наш клиент почему-то так боится ребят из Братства, что чуть не напрудил в штаны от одного их вида. А рассказал… не знаю даже, что рассказать по этому поводу тебе.
Ничего он толком не знает, его, видимо, просто наняли как связного. Ну давай, вскрывай. Только осторожненько… а то еще, может, к дедушке их тащить.
Энгард внимательно осмотрел печати, потом потер в пальцах сургуч, в котором покоились концы красного шнура.
– Посмотри-ка в буфете, нет ли там ножа, – попросил он. – Не хочется ее ломать, а руками шнурок не порвешь, он шелковый.
– Ножей тут нет, – сказал я, вытаскивая из буфета вино и пару пыльных бокалов. – А у меня… сейчас.
В сумке ножа не оказалось – кажется, я переложил его в саквояж. Саквояж лежал на кушетке, прикрытый кожаной курткой. Когда я потянулся, чтобы перевесить ее на другое место, мои пальцы вдруг нащупали что-то во внутреннем кармане, и я сразу же вспомнил об изящном позолоченном кинжальчике, который подарил мне в Бургасе Визель. Грани у него были достаточно острыми, чтобы перерезать шнурок, и я положил его на стол перед Энгардом.
– Красивая штука, – заметил он, – и не нашей работы. Откуда это?
– Где он сделан, я не знаю, – ответил я, – а подарил мне его один ученый рашер. Ну давай уже! Что там?
Энни осторожно вытащил шнур и поддел лезвием заклеенный конверт. На стол выпали несколько сложенных листов. Я склонился над плечом своего друга, с нетерпением ожидая, когда он раскроет их.
– Хм, – выдавил Энгард, рассматривая два документа сразу:
– Что-то я ничего не понимаю. Так… а это? Н-да… и на кой Фолаару сдались прошения о восстановлении монастыря?
– Объясни мне, что это, – потребовал я. – Обращение… вот, тут – к «его святости канцлеру- предстоятелю»… что это вообще такое?
– Это значит, что некий отец Уннас просит канцлера столичного форума, в ведении которого находится большая часть храмового имущества страны, разрешить ему вновь освятить давно заброшенный монастырь в провинции Йош. Проклятие, да что ж он там забыл? А вот и ответ, то есть разрешение с благословением. Погоди-ка, а это у нас что?
Он развернул плотный желтый лист с красной печатью королевского нотариуса и удивленно присвистнул. Это было гарантийное письмо – некая биржа уведомляла отца Уннаса о том, что все представленные им средства «в виде драгоценностей, металлов и изделий, а также наличной суммы в размере сорока тысяч червонцев золотом» вложены в различные ценные бумаги под соответствующие проценты.
– Опять золотишко! – присвистнул от восторга Энгард. – Да еще какое!
– И опять из Ханонго… но все же, зачем это понадобилось Фолаару?
– Значит, в этих бумажках есть что-то такое, ради чего он готов был расстаться со своей замечательной коллекцией. Что-то очень и очень важное. Ну-ка, идем в библиотеку!
Оказавшись в «кабинете», граф нагнулся и принялся рыться на одной из нижних полок.
– Вот! – сказал он, бросая на стол пыльный том в рыжем кожаном переплете. – Здесь и поищем…
«По святым местам Восточной Пеллии. Описание, реликвии, история», – прочитал я на обложке. Энгард стремительно перелистал полкниги и наконец нашел нужную главу. Я увидел крупномасштабную карту восточного побережья, изрядную часть которой занимал гористый Йош, загнутым рогом торчащий в океан из острова Девлет, отделенного от материка лишь узкой полоской пролива.
– Та-ак… обитель у нас называется Меллас, и святили ее именем Урии. Покинута почти сорок лет назад. Да, ну это понятно, как раз тогда Йош и обезлюдел. Все потянулись в крупные города, да и вообще, религиозные причины тоже… н-да. Но зачем же ему эти развалины, а?
