Из башенки не доносилось ни звука. Махнув рукой Харрису, Детеринг скользнул внутрь и сразу же метнулся вдоль стены, прячась среди деревянных вешалок раздевалки. Через несколько мгновений его глаза полностью адаптировались к полумраку – слабый серый свет лился сверху, из помещений второго этажа, на который вела короткая крутая лестница. На ступенях ее Детеринг с удовлетворением разглядел несколько свежих пятен крови.
Короткий бросок вынес его на второй этаж, в полукруглый зал, увешанный красивыми объемными картами звездного неба, каким оно видится с разных имперских колоний. Четыре двери, все нараспашку, снова кровь на гладком лакированном паркете и еще одна лестница, на сей раз деревянная, ведущая на самый верх – там, видимо, должен был находиться телескоп. Детеринг прижался к стене меж двух дверей, внимательно прислушиваясь. В какой-то момент ему почудилось, что он слышит какое-то едва различмое шуршание; Йорг выдохнул и закрыл глаза.
Беглец был где-то здесь, то ли в дальней комнате, то ли в соседней с ней. Наверх он не пошел – на чердаке башенки нет окон, это ловушка, значит, какое-то соображение у него еще оставалось.
«Или – или, – сказал себе Детеринг. – Да, точно… или в той, или в этой».
Он ласково погладил пальцем спусковой крючок своего «Микрогана» и прищурился, глядя на дверь дальней от лестницы комнаты, – в это мгновение слева от него что-то слабо хлопнуло и зашуршало, звякнуло что-то в следующем по счету помещении. Прозвучали быстрые неровные шаги. Размышлять было уже некогда, Детеринг прыгнул в дверь, сразу сместился в сторону и вторым прыжком ударил ногой в ухо высокого грузного мужчину в окровавленном сером камуфляже, который стоял, вытягивая шею, у высокого окна. Полицейский рухнул на пол с таким грохотом, что его слышно было, пожалуй, во всех окрестных домах. Не давая ему прийти в себя, Йорг взмахнул ногой, ботинок слегка мазнул беглеца по носу, брызнула кровь, полисмен тонко взвизгнул и закрыл руками лицо.
– Вот и отлично. – Бронежилета с карманами для магазинов и снаряжения на нем не было, но наручники виднелись в набедренном кармане, схватив полицейского за шиворот, Йорг посадил его, потом завел руки за спину и щелкнул замками: – Имя? Должность? Имя? Имя!!!
– Подполковник Рождественский, – всхлипнул полисмен. – Командир второй роты батальона спецназначения, Нейланд, Метрополия…
– Встать, живо!
Полицейский поднялся на ноги. Рот его был приоткрыт, по подбородку текла слюна. Детеринг коротко глянул ему в глаза, дернул щекой и прошелся по карманам, хотя этого уже можно было и не делать. Кобура на поясе оказалась пустой, другого оружия у беглеца не было, отсутствовал даже кинжал. Детеринг сделал шаг в сторону, взял в руки лежащий под стеной десантный «Марлин», повесил его себе на плечо и пнул полисмена под зад:
– На выход!
Подполковник обернулся, и Йорг понял, что не ошибся в своих предчувствиях: в полных слез глазах Рождественского явственно проступал туман безумия. Детеринг ощутил нечто вроде растерянности. Он знал, что люди, привыкшие к безнаказанности насилия, могут съехать с катушек при возникновении реальной угрозы, но сам с такими явлениями еще не сталкивался.
Все, с кем ему случалось схватиться, были кем угодно, но только не слизнями; все они шли в бой, отдавая себе отчет в неизбежности боли и, вероятно, смерти.
И смерть они принимали достойно.
«Если он обгадится, я его пристрелю, – вдруг понял Детеринг. – Просто пристрелю, хотя, конечно, стрелять в кучу дерьма неверно с философской точки зрения…»
– Идемте, подполковник, – произнес он, сдерживая смех. – Вам уже ничего не грозит. До трибунала вы доживете в самом добром здравии.
– До трибунала? – с сомнением переспросил полисмен. – Вы?..
– Я офицер Службы Безопасности. Да идите же, не стойте! Или мне вам помочь?
Спустив пленника вниз, Йорг поставил его возле входной двери клуба, а сам, высунув голову на воздух, гаркнул во весь голос:
– Тео! Отбой по борту!
– Да я уже понял, – мягко рассмеялся Харрис, подходя к двери. – Ну, где наш кабанчик?
Йорг вытолкнул в дверь своего пленника, вышел сам и шумно вздохнул:
– Плохо с ним…
– Да уж я вижу. – Теопольд подошел вплотную к полицейскому, задрал голову: – Готов клиент, можно сдавать докторам.
– Думаете, прокурору он уже неинтересен?
– Не, это сто процентов. Будет до конца жизни цветочки разводить. Что вы думаете с ним делать, Йорг?
– Надо его сплавить кому-нибудь… Подполковник, встаньте на колени, я вытру вам лицо.
Пока Йорг возился с полицейским офицером, распотрошив ради него одну из двух своих аптечек, Резник деловито разобрал «Марлин», бросил на снег спусковой контроллер и выстрелил в него из своего бластера.
– Вот и все, – сказал он. – А то что-то нет у меня желания таскать с собой эту глупую железяку.
– Да, – кивнул Детеринг. – Поставьте его под стеночку, потом мусорщики приберут. А мы, пожалуй, побеседуем с нашим дорогим пленником. Пойдемте, Рождественский, по пути поговорим.
– У меня еще рука, – сморщился полицейский. – Разве не видите? – И он изогнул шею, показывая подбородком повязку, криво наложенную на левое плечо поверх рукава.
– Крови уже нет? – спросил Детеринг. – Нет – значит и думать не о чем. Настоящий солдат такой царапины и не заметит. Ну-ка, вставайте, хватит прохлаждаться! Рассказывайте, с чего все это началось? Я уже понимаю, что дело тут нечисто… Давайте-давайте, от моего отчета будет зависеть судьба кое-кого из ваших коллег, да и ваша собственная. Молчать не в ваших интересах, Рождественский. Я не уверен, что вам удастся спрятаться в дурдоме, а если не удастся, вы сами все понимаете… десять лет рудников – это смертный приговор, не так ли?
– Рудники? – обернулся полицейский. – Может быть, и рудники… конечно. Но только вы должны знать, что в департаменте Альтен готовился масштабный мятеж, и другого выхода у нас не было.
– Уже мятеж, – покачал головой Харрис. – Оригинально, милорды мои.
– Ничего оригинального, – возразил Йорг. – Я так и предполагал, что все это дело будет подано под соусом «организованных выступлений преступного элемента». Вопрос только – в чем цель этого самого мятежа?
– Это был мятеж, – упрямо замотал головой Рождественский. – Вы просто ничего не знаете. Я же вижу, вы все – не местные. Вы вообще не отсюда, это ж видно… не знаю, кто вы и откуда, но учтите: шахтерами они только прикрывались. Против нас был городской совет в полном составе.
– Совет? – ахнул Харрис. – Вы воевали с представителями законно избранной власти? Боже ты мой праведный!
– Да! – заорал полицейский. – Это все было подстроено, все до последней мелочи, и эта авария, и городской совет, и все, все, все! Они ждали подкреплений с гор, но те ублюдки, буровики, не смогли получить сигнал, потому что наши люди спалили к чертям ретрансляторы, и в Аспене нет и не будет связи!
– Какие, на хрен, буровики? Ваше начальство что, совсем с катушек съехало?
– Такие! Они собирались… южнее перевала Гедеона, якобы на охоту. У них там лагерь какой-то, туда старый хлам свозят – буровые автоматы, экскаваторы всякие. А потом все исчезли, хотя, говорят, их видели в Элленвиле. Зачем собираться толпой? Зачем, где это видано? Почему вся эта сволочь шляется по департаменту, кому как в голову взбредет? Кругом самогонщики, кругом охота без лицензий, а когда их арестовывают – кричат, что на общинных землях им закон не писан!.. Сегодня они охотятся, а завтра что? А завтра мятеж, вот что! Или они думали, что этот бардак будет продолжаться вечно? Нет, не будет! В Метрополии давно решено – в колониях будем наводить порядок. Я сам был на совещании, так и сказали: будем наводить порядок! Мы им еще покажем, этим тварям, кто тут хозяин…
Рождественский всхлипнул и умолк. Йорг старался не смотреть на него, ибо при каждом взгляде на этого бравого вояку петушиного воинства ему становилось не по себе.
