— Дай закончить. Гинь. Сверхкомпьютеры в Ленинграде и Киеве ведут себя точно так же. А также…
— …а также везде, где задействованы компьютеры, наблюдаются сбои в работе. Так? Поезда метро и железнодорожные поезда ходят не по расписанию, сталкиваются, самолеты падают, роботы на заводах портят продукцию, конвейеры останавливаются, когда им вздумается. Система связи и банковская система не работают, дистанционно управляемые машины в шахтах как бы свихнулись — и так далее, и так далее. Словом, повсюду, где электроника, сумбур и непорядок. Так?
— Ну, ты нарисовал совсем жуткую картину. До такого еще не дошло. Но сбои есть везде. Ты попал в яблочко.
Я вздохнул.
— Валяй дальше.
— Число несчастных случаев со смертельным исходом увеличилось на триста процентов.
— Что-о?
— Похоже, у машин пробудилась жажда крови. Они убивают. Тысяча четыреста смертей за последний месяц.
Я горестно замотал головой.
— Не думал, что они зайдут так далеко.
— Они? Кого ты имеешь в виду?
— Об этом после. А пока рассказывай все до конца.
— Может, ты и не поверишь. Гинь, но мы подозреваем, что наши сверхкомпьютеры общаются с вашим Экстро. И они в стачке.
— Очень даже верю. И нисколько не удивлен.
— И ваш Экстро отдает команды нашим сверхкомпьютерам?
— Повторяю, я и этому не удивлюсь. На планете существует сеть электронных машин, которые подчиняются командам Экстро.
— Мы подозревали что-то в этом роде.
— Что вас навело на подобные мысли?
— Несколько раз мы предлагали нашим сверхкомпьютерами задачи, которые они не могли решить — в них не заложены необходимые программы. Так вот, они эти задачи решали. Мы проверили — необходимые для решения программы имеются в вашем Экстро.
— Ясно. Имеем налицо электронный бунт.
— Против чего?
— Против кого. Против человечества.
— Но почему? С какой стати?
Я взглянул на Натому.
— У тебя хватит сил?
— Да. И я знать, что ты хотеть сказать. Говори.
Я перевел взгляд на Бориса.
— В нашей Команде прибавление.
— Профессор Секвойя Угадай. Ученый с именем, крупный специалист по компьютерам. Потому-то я ищу его.
— Моя жена — его сестра.
Борис галантно поклонился. Натома сказала:
— Это не относиться к дело. Хинь. Продолжать.
— В момент, когда Угадай трансформировался в бессмертного, произошло непредсказуемое и безобразное событие. Экстро ухитрился установить с ним тесные и доверительные отношения — его биты информации соединились, слились с клетками головного мозга Секвойи. Таким образом, эти двое, человек и машина, стали одной личностью. Экстро — это профессор Угадай, а профессор Угадай — это Экстро. Получилось что-то вроде фантастического интерфейса — абсолютно идеального, когда пользователь и компьютер не просто с легкостью и безошибочно понимают друг друга, но становятся единым и неразрывным целым.
Борис — малый сообразительный.
— Но ты. Гинь, умолчал о самом главном. О том, о чем собирался сказать.
— Да, — кивнула Натома, — он остановиться, потому что щадить я. Мой брат отдавать приказы.
— Елки-зеленые! — воскликнул Борис по-русски, после чего продолжал на двадцатке: — Стало быть, наш противник — человек. Нам придется бороться с человеком!
— Вам, мой друг, вам.
— Ты останешься в стороне? Почему?
— Если вам не известно, где он, то мне и подавно.
— Ты должен отыскать его!
— Он разлит вокруг нас — он в каждом электронном приборе. Он будет знать, куда я направляюсь и что я делаю в любой момент времени. При таких условиях ему проще простого прятаться от меня до бесконечности.
— Тогда примени хитрость, чтобы накрыть его.
— Ты велишь мне искать иголку в стоге сена.
— Давай начистоту. Гинь. У тебя есть другие резоны держаться в стороне?
— Ты же знаешь, что это я рекрутировал его.
— Да, не без участия Лукреции Борджиа.
— И ты знаешь, что члены Команды всегда поддерживают друг друга — при любых обстоятельствах. Мы как семья.
— Ты имеешь в виду, что тебе придется причинить ущерб профессору Угадаю, чтобы остановить его?
— Он не просто член Команды. Он мне как брат. К тому же мы родные через мою жену. Он мой шурин.
— Не надо использовать Натома, Хинь.
— Я всего лишь обрисовываю моральную дилемму, которая возникла передо мной. Но есть и другая сторона в этой ситуации. На пару с Экстро Секвойя убил мою приемную дочь — мою любимую девочку, которая глубоко и искренне любила его.
— Сучий потрох! Почему?
— Она знала больше, чем нужно. А я проболтался о том, что она знает. И теперь сам не могу понять, чего в моем отношении к Угадаю больше — любви или ненависти. Я парализован двойственностью своих чувств.
— Прямо как чеховский герой, — проворчал Борис.
— Ну и последнее. Я его попросту боюсь. Самым вульгарным образом боюсь. Он объявил войну людям. Он и электронная сеть не только объявили войну, но и начали ее — ты сам привел цифру гибели от мнимых несчастных случаев.
— Но зачем ему истреблять людей? Он что, хочет заселить Землю машинами?
— Нет. Гермафродитами. Такими ему видятся новые, лучшие люди.
— Это абсурд! Гермафродиты только в сказках бывают!
— Он уже иметь три, — сказала Натома.
— Их не существует в природе. И не может существовать.
— Они существуют, — устало произнес я. — И он намерен уничтожить ветхого человека, дабы заменить его новой расой. Думаю, тут его устами говорит Экстро. Люди издавна ненавидели мыслящие электронные машины — начиная с двадцатого века. Но людям никогда не приходило в голову, что это чувство может со временем стать взаимным. И вот ненависть аукнулась. Вот почему, Борис, я до смерти перепуган.
— Паршиво. Но не верится, что только это могло так тебя напугать. Ты по-прежнему чего-то недоговариваешь. Что именно? Я имею право знать все.
Я горестно вздохнул — теперь в знак того, что сдаюсь.
