– Ко мне, значит… – Мешконцев сбросил с себя добродушие. – Пожалуйста, слушаю.
– Раньше вы работали в строительно-монтажном управлении шоссейных дорог.
– Было, было такое. Уже забывать стал.
– За год-то? А я как раз надеюсь на вашу память, – бодро признался Федор Ефимович.
– Попробуйте.
– У вас в управлении в то время работала некая Катышева Александра Никитична.
– Возможно.
– Да точно, товарищ Мешконцев. Особа довольно приметная. Потом она ушла в коммунальный отдел горисполкома. Оттуда скрылась…
– Уволилась, я слышал.
– Скрылась. И у вас из-за этого, насколько я понимаю, были некоторые неприятности.
– Ну, какие у меня могли быть неприятности?
– Об этом я и хочу спросить вас.
– Были неприятные разговоры в связи с этой особой, – нехотя признался Мешконцев, всем видом показывая, что делает это только из стремления как можно быстрее закончить беседу. – Но я не принял на себя никаких упреков. Катышева переходила от нас в коммунальный отдел по собственному желанию. Претензий по работе к ней не имелось, и, естественно, я подписал положительную характеристику. А спустя два месяца она, видимо, решила уехать из Караганды, и там у них произошла какая-то история с увольнением…
– Она скрылась, – поправил его Репрынцев.
– Повторяю, я этого не знаю, – жестко ответил ему Мешконцев.
– Как же не знаете, если сами пострадали при этом? Катышева осталась вам должна крупную сумму денег. А вас это не волнует. Не волнует?
Мешконцев обдумывал ответ.
– Если я не говорю об этом, значит – нет, – сказал он.
– А вашу жену?
– Вам позволительно вести такой разговор? – несколько оскорбленный, спросил Мешконцев.
– Да.
– Будьте любезны, объясните.
– Пожалуйста. Думаю, вы поверите мне, если я скажу, что приехал в Караганду из Свердловска не ради ваших личных дел. Катышева совершила серьезное уголовное преступление и сейчас скрывается. Она была опознана здесь, в Караганде. И меня интересует все, что связано с этой женщиной, в том числе и обстоятельства, при которых она заполучила ваши деньги и увезла их. Если вы не хотите говорить со мной об этом, я могу думать только одно: вас связывают с преступницей какие-то личные отношения. И в таком случае я имею еще большее право спрашивать.
– Что она сделала там, в Свердловске? Я могу знать?
– Похитила около десяти тысяч государственных денег.
– Да. Это действительно серьезно, – мрачно согласился Мешконцев.
– Каким образом она забрала деньги у вас? – сразу спросил Федор Ефимович.
– Я сам ей дал. Она пообещала устроить мне импортную мебель.
– Но она работала не в торговле!
– У нее были знакомые в хозмебельторге.
– Понятно, – вслух заключил Репрынцев. – Одной женщине она предлагала даже кооперативную квартиру. А скажите, каким образом она устроилась в ваше бывшее управление инженером?
– У нее был диплом.
– Инженера?
– Нет, техника.
– Странно.
– Но и до нас она тоже работала на инженерной должности.
– Где?
– В тресте Целинмонтажстрой.
– А что она выигрывала, перейдя старшим инженером в коммунальный отдел горисполкома?
– Пожалуй, ничего. Просто у нас ей надоели частые командировки.
– Где она училась?
– В Алма-Ате.
– А точнее?
– В строительном техникуме.
Раскрыв Мешконцеву до конца цель своего приезда в Караганду, Федор Ефимович рассчитывал на откровенность и помощь. Но он ошибся. Мешконцев смирился с неизбежностью давать показания, но отвечал кратко, не вдаваясь в подробности. И Федор Ефимович почувствовал в этом своеобразную фальшь: Мешконцев знал больше и по непонятным причинам предпочитал утаивать имеющиеся в его распоряжении факты. Приходила мысль о том, что между нежеланием возбудить уголовное дело против Катышевой после ее исчезновения из Караганды с деньгами Мешконцева и сегодняшним его странным поведением существует связь.
Убедившись, что Мешконцев ничего больше не скажет, Федор Ефимович прекратил бесполезный разговор, не оставляя надежды вернуться к нему. Расстались холодно.
Трест Целинмонтажстрой Федор Ефимович нашел без труда. В отделе кадров он узнал, что Катышева работала инженером не в самом управлении треста, а в подчиненном ему шестом строительно- монтажном управлении.
Так Федор Ефимович встретился с секретарем партбюро СМУ-6 Павлом Андреевичем Гривцовым, главным механиком управления, человеком общительным и юношески бодрым в свои пятьдесят пять лет. Он затащил Федора Ефимовича в тесный кабинетик, усадил перед собой и, взъерошив седеющие волосы, спросил сам:
– Что за нужда?
– Интересуюсь человеком, который работал у вас более года назад, – начал Федор Ефимович.
– Фамилию помните?
– Катышева Александра Никитична.
– Знаю, – сразу ответил Павел Андреевич и невольно пренебрежительно махнул рукой.
– Долго она у вас работала?
– Работала? Ха! – Гривцов даже крутнул головой, удивляясь наивному вопросу. – Не работала она, а порхала тут больше двух лет. – И спросил с усмешкой: – Где хоть она теперь?
– Не знаю, – признался Федор Ефимович.
– Это уж совсем интересно! – удивился Гривцов.
Пришлось рассказать все.
– Вот оно что получилось, – задумчиво протянул Павел Андреевич. – А пожалуй, и не удивительно… В нашем строительно-монтажном она появилась при Аграновиче Ароне Яковлевиче. Сейчас-то он вернулся в главк, в Алма-Ату, а тогда его направляли в Караганду управляющим Целинмонтажстроя: заваливался трест окончательно. Честно скажу, что Агранович – руководитель опытный, дело знает крепко. В главке его ценят и доверяют: как только где-то в системе начинает барахлить, его бросают туда, и он за год-полтора выдернет трест из любого прорыва. Только на моей памяти он полреспублики объехал: был в Усть- Каменогорске, в Актюбинске, у нас в Караганде, еще где-то и везде по году-два. А потом – опять в главк. Он уже привык к этому: своя назначения считает длительными командировками, семью из Алма-Аты за собой не таскает… – Павел Андреевич закурил. – А теперь о Катышевой… Через месяц примерно после приезда Аграновича в Целинмонтажстрой явилась к нам она. Я еще тогда удивился: у нас в конторе по линии ИТР вроде бы все укомплектовано было. А мне начальник говорит: сам Агранович прислал с бумагой, устраивать надо. Кумекали так и сяк… Диплом-то у нее техника, а у нас только инженерная должность в плановом отделе была. Начальник, значит, проинформировал об этом нового управляющего, а тот дает «добро»: если, говорит, кто спросит, я беру ответственность на себя. Сами понимаете, спорить не решились: новая метла…
