Сегодня Шеннон должна пойти на прием к доктору Коксу, ведь она уже на четвертом месяце беременности. Но она знала, что Берк будет там. Он может позволить ей избегать его телефонных звонков и не принимать любые его предложения, но не упустит возможности проверить здоровье своего ребенка.
К тому же это для него шанс зажать ее в угол и заставить слушать все, что он еще не успел наговорить на автоответчик. Ей следует держаться и не сделать что-нибудь сумасшедшее, например возвратиться к нему или сказать «я согласна».
Мягкий стук в дверь. Шеннон напряглась. В двери показалось дружелюбное лицо доктора Кокса, и она облегченно выдохнула.
Уфф. Это был не Берк.
Она только начала расслабляться, когда дверь открылась шире и в кабинет за доктором вошел еще один человек. Высокий, широкоплечий, в черном костюме, с растрепанными осенним ветром волосами. Он снял пальто и послал ей осторожную улыбку, как будто знал, что она не будет рада его видеть.
Он был прав. Она напряглась, ее ногти впились в прохладный винил кушетки.
«Что он здесь делает?» – возмутился ее разум, но другой голос тут же ответил с насмешкой: «Неужели ты думала, что он пропустит хоть один из этих визитов?»
Нет, она знала, что он будет на каждом обследовании, не говоря уже о родах. И хотя она притворялась раздраженной, его внимательность и забота на самом деле были очень трогательны.
Господи, она скучала по нему! Прошло только три недели со дня публикации статьи, которая изменила ее жизнь. Она напомнила ей, как различны их судьбы. Репортеры фотографировали его на каждом мероприятии, где он появлялся, но никто бы даже не заметил, если бы у нее загорелись волосы на вручении «Оскара». Он был блестящий, успешный, богатый. Она же изо всех сил старалась, чтобы они с мамой просто держались на плаву.
Единственное, что у них общее, – это ребенок, которого она носила. Шеннон чувствовала, что каждый день все больше и больше привязывается к этому маленькому существу внутри нее.
Но это не мешало ей скучать по такому теперь дорогому лицу Берка. По его серым глазам, которые прищуривались, когда он улыбался. По изгибу его губ, когда он дразнил ее. Она помнила мягкие прикосновения его рук, когда они занимались любовью, и трогательную заботу, которую он проявил, принеся ей завтрак в постель.
Сейчас все это казалось почти сном. Она знала, что когда-нибудь ей придется уйти. Но это не помешало ей притвориться, пусть на короткое время, что их совместная жизнь была реальностью. Поверить, что Берк любит ее и что их ребенок будет расти, окруженный любовью двух людей, которые хотят провести всю жизнь вместе.
Было приятно погрузиться в его стиль жизни… в его жизнь. Было так легко забыть, что он ее нанял, чтобы она родила ему ребенка. Было просто закрыть глаза и представить будущее вместе с ним.
Она влюбилась в него. И теперь она несла наказание.
Быть далеко от него в то время, как всем своим существом она хотела быть с ним. Сидеть прямо и неподвижно на краю кушетки в то время, как ей хотелось улыбнуться и крепко обнять его, чтобы он смог услышать, как бьется сердце их ребенка.
Ее уже не смущало, что Берк находился в кабинете во время осмотра. Она привыкла к тому, что он рядом, пока доктор Кокс взвешивает и измеряет ее. И было бы глупо нервничать в его присутствии после того, как они делали вещи куда более интимные.
Врач сообщил, насколько увеличился живот, и сделал записи в ее медицинской карте. Подкатив свой стул поближе к кушетке, он взял баночку с гелем для сонограммы и нанес ей на живот.
Шеннон непроизвольно вдохнула, а по коже побежали мурашки. Неожиданно над ней возникло лицо Берка, и его длинные сильные пальцы сцепились с ее пальцами. Их глаза встретились, и она поняла: он подумал, что доктор сделал ей больно.
Что-то теплое загорелось в ее сердце.
На самом деле ничего не изменилось. Он не любил ее так, как любила его она. Значит, они не могут быть вместе. Но она знала, что теперь всегда будет чувствовать боль от потери.
– Холодно, – произнесла Шеннон, извиняясь, посылая ему дрожащую улыбку.
– Простите, – сказал доктор и равномерно размазал гель по ее животу. Он водил по нему ультразвуковым прибором, а затем повернул монитор так, чтобы им было лучше видно.
– Вы уже решили, хотите ли знать пол ребенка до рождения?
Шеннон не хотела. Она часто думала, что если будет когда-нибудь беременна, то не станет узнавать пол ребенка, чтобы это был сюрприз. Но на этот раз решение принимала не она одна. Вернее, это вообще было не ее решение.
Повернув голову, она встретилась взглядом с Берком.
– Это зависит от тебя, это же твой ребенок.
– Это наш ребенок, – твердо сказал он, а его пальцы обхватили ее. – Я бы предпочел, чтобы это было сюрпризом, но если ты хочешь знать, то я буду рад.
Ей было нелегко. Она не хотела, чтобы он был таким милым. Она не хотела, чтобы он говорил «наш ребенок», потому что в конце концов ей придется отказаться от них обоих.
Шеннон не ответила, и он повернулся к доктору.
– Я думаю, мы подождем. Но мы хотим знать, здоров ли он – или она – и все ли пальчики у него на месте.
Доктор Кокс вежливо улыбнулся. Если он и заметил что-то странное в поведении Шеннон и Берка, то не подал виду.
