чувствует себя здоровым и бодрым.
— Говори, мальчик! — продолжал кричать старик. — У тебя работает РБС — радио-быстрее-света... Премия...
— Я очень устал, — едва слышным голосом, хрипло проговорил Вэн. — Мне нужно поспать. — Он почувствовал, что валится с ног. Вэн избежал услужливо подставленных ему рук, нырнул между ними и улегся на кушетку. Металлическая сеть тут же сомкнулась над ним.
4. «Робин Броудхед, Инк.»
Мы с Эсси катались на водных лыжах по Таппанову морю, когда радио у меня на шее сообщило, что на Пищевой фабрике появился незнакомец. Я приказал лодке немедленно повернуть и доставить нас к берегу, на широкий пляж, принадлежащий компании «Робин Броудхед, Инк.». Только потом я объяснил Эсси, в чем дело.
— Какой мальчик, Робин? — крикнула она, пытаясь перекрыть рев водородного мотора и шум ветра. — Откуда на Пищевой фабрике взяться мальчику?
— Это мы и должны узнать! — крикнул я в ответ.
Лодка искусно подрулила по мелкой воде к берегу и подождала, пока мы вышли и побежали по траве. Определив, что пассажиры вышли, она повернула и ушла.
Мокрые, мы вбежали прямо в помещение компьютеров. Уже пришли оптические изображения, и на экране появился тощий жилистый юноша в раздвоенной набедренной повязке и грязной рубашке. Он не казался опасным, но не имел никакого права там находиться.
— Голос, — приказал я, и движущиеся губы вдруг стали издавать странные, высокие, какие-то писклявые звуки. Правда, это был вполне понятный английский.
— ...с главной станции, да. Примерно семь-семь дней... недель, я хочу сказать. Я часто прилетаю сюда.
— Ради Бога, как? — Говорящего я не видел, но голос был мужской и без акцента, стало быть, Пол Холл.
— В корабле, конечно. А разве у вас нет корабля? Мертвецы говорили только о полетах в кораблях, другого способа я не знаю.
— Невероятно, — выдохнула Эсси у меня за плечом. Она попятилась, не отводя взгляда от экрана, и вернулась с бархатными халатами — один для меня. — Что может означать эта «главная станция»?
— Хотел бы я знать. Харриет?
Голос стал тише, заговорила моя секретарша:
— Да, мистер Броудхед?
— Когда он там появился?
— Примерно семнадцать и четыре десятые минуты назад, мистер Броудхед. Плюс время передачи с Пищевой фабрики, конечно. Его обнаружила Джанин Хертер. У нее с собой, кажется, не было камеры, поэтому мы получали только голос, пока не пришли другие члены группы с камерой.
Как только она смолкла, голос на экране снова стал громче, и я похвалил секретаршу:
— Харриет — хорошая программа, одна из лучших программ Эсси.
— ...простите, если я вел себя неправильно, — продолжал говорить мальчик. Затем последовала пауза.
— Это не важно, — вступил в разговор старый Питер Хертер. — Есть на главной станции другие люди?
Мальчик поджал губы.
— Смотря что понимать под людьми, — философски ответил он. — Это зависит от того, как определять человека. Если в смысле живого организма, представителя нашего вида, то таких здесь нет. Ближе всего подходят Мертвецы.
Раздался женский голос. Это была Дорема Хертер-Холл.
— Есть хочешь? Тебе нужно что-нибудь?
— Нет, зачем?
— Харриет? — позвал я секретаршу. — Что это за замечание о неправильном поведении?
Секретарша ответила неуверенно:
— Он... гм... он довел себя до оргазма прямо перед Джанин Хертер.
Я не смог сдержаться и расхохотался.
— Эсси, — обратился я к жене, — мне кажется, ты сделала Харриет слишком целомудренной.
Но смеялся я не по этому поводу. Я ожидал увидеть кого угодно: хичи, космических пиратов, марсиан, но только не сексуально озабоченного одичавшего подростка. Его появление на Пищевой фабрике выглядело более чем неуместно.
За нами послышался скрежет стальных коготков, и вслед за этим что-то прыгнуло мне на плечо.
— Убирайся, Сниффи! — рявкнул я.
— Дай ему только коснуться шеи, и он уйдет, — посоветовала Эсси.
— Он себя неприлично ведет, — ответил я. — Нельзя ли от него избавиться?
— На, на, голубка , — успокоительно проговорила Эсси и, встав, погладила меня по голове. — Тебе нужно пройти полный курс медицинского обследования. А Сниффи — ее обязательная часть. — Она поцеловала меня и вышла из комнаты, а я остался и подумал о том неприятном ощущении, которое зашевелилось где-то внутри.
«Увидеть хичи! — подумал я. — Ну, не увидели... а что, если бы увидели?»
Когда первые исследователи Венеры обнаружили следы хичи — пустые сверкающие голубые туннели, веретенообразные пещеры, — все испытали настоящий шок. Несколько найденных артефактов заставили пересмотреть все наши представления о разумной жизни во Вселенной. Что это такое? Металлические свитки, которые кто-то назвал «молитвенными веерами», — но молились ли хичи, и если молились, то кому? Светящиеся бусинки, названные «огненными жемчужинами», хотя жемчужинами они не были и уж тем более не горели. Потом обнаружили астероид Врата — это была самая большая сенсация, потому что на нем оказалось несколько сотен космических кораблей в рабочем состоянии. Правда, управлять ими было невозможно. Зато можно было сесть в такой корабль, и он уносил тебя черт знает куда. И там на месте посадки снова — шок, шок, шок, шок.
Я знаю. Сам испытал это потрясение во время своих трех глупых полетов... Нет. Двух глупых полетов. И одного ужасно неглупого. Он сделал меня богатым, но лишил человека, которого я любил. Так что же глупого в том и другом?
И с тех самых пор хичи, вот уже полмиллиона лет как исчезнувшие, проникли во все уголки нашего мира, хотя не оставили о себе ни единого текста, из которого можно было бы узнать, какими они были и куда делись. Подобных вопросов было очень много, зато ответов на них просто не существовало. Мы даже не знаем самоназвания этого народа — понятно, что эти богоподобные существа называли себя не хичи, потому что это слово выдумали первые исследователи. Но мы не представляем, и как именует себя Бог. Иегова, Юпитер, Ваал, Аллах — это все имена, придуманные людьми. Кто знает, каким именем наградили Его родители и как Его зовут друзья?
Я пытался представить, что почувствовал бы, если бы незнакомец на Пищевой фабрике действительно оказался хичи, но в этот момент Эсси вышла из туалета и Сниффи
