— Где вы находились?
— На вилле.
— Вы оставались там всю ночь?
— До половины четвертого.
— А потом?
— Мы пошли спать.
— То есть все разошлись по домам?
— Конечно.
— Вы остались один на вилле?
— Да, один.
— Другими словами, после половины четвертого алиби у вас нет?
— Я лег спать.
Де Сантис, Алвизи и Кау прекрасно знали, что пожар в гипермаркете начался намного раньше.
— Вы можете перечислить имена друзей, с которыми были в ту ночь?
— Да. Это Маттео Дзанетти, Кристиано Джованнини, Стефано Дельи Эспости.
— А помните ли вы ночь с двадцать девятого на тридцатое ноября? Хорошо подумайте, ведь это было достаточно давно.
У Алвизи мелькнула мысль, что в этом вопросе Де Сантис продемонстрировал гибкость. Вероятно, прокуратура располагала данными о том, где Дзуккини провел ночь, когда был убит Лукман, но не имела точных сведений о его передвижениях во время пожара в гипермаркете. Однако, судя по статьям в газетах, формально его клиенту обвинение в убийстве предъявлено не было. Тем не менее адвокат не стал задавать встречные вопросы, чтобы не попасть в ловушку, толком не зная, как оттуда выбраться.
— Я был на дискотеке, — ответил Дзуккини.
— Вас там кто-нибудь видел?
— Я быстро ушел оттуда, не встретив никого из знакомых.
— Вы ходили туда один?
— Нет.
— Кто с вами был?
— Аврора.
— Аврора Мальи?
— Да. — Лицо Дзуккини стало пунцовым: единственной, кто мог подтвердить его алиби, оказалась изнасилованная им девушка.
— Хорошо, мы уточним это у нее.
— Она ненавидит меня и, возможно, ничего не скажет.
— Почему же она должна ненавидеть вас, вы же просто развлекались вместе?
— Да, мы просто развлекались.
Пока адвокат Алвизи с интересом разглядывал потолок, Дзуккини, переменившись в лице, поднял взгляд на Де Сантиса.
— Мне нужно выйти отсюда.
— Ты знал Лукмана? Посмотри на фотографию.
— Впервые вижу.
— Ты уверен?
— У меня нет друзей-марокканцев.
— Он не из Марокко, а из Мавритании.
— Все равно. Я его не убивал.
— Тогда кто это сделал?
— Не знаю, я был с Авророй.
— Да, вы были с Авророй Мальи.
— Конечно.
Дзуккини снова посмотрел на Де Сантиса умоляющим взглядом.
— Я хочу выйти из тюрьмы.
— Это будет непросто.
— Я не виновен.
— Аврора Мальи и владельцы гипермаркета так не считают.
— Я никого не убивал.
— Вас никто не обвиняет в убийстве.
— Я уже ответил на все ваши вопросы.
— Господин адвокат, объясните вашему клиенту, что он может иметь при себе в камере.
Алвизи незаметно для Дзуккини покачал головой, стараясь дистанцироваться от происходящего.
— Мы уже потребовали для нашего подзащитного освобождения и перевода под домашний арест, — заявил адвокат. — Решение по делу будет принимать независимый суд.
— Но я бы на твоем месте, — вставил свою реплику Кау, буравя Дзуккини взглядом, от которого тот моментально потупился, — на него не рассчитывал.
— В любом случае от мнения прокуратуры это не зависит, — уточнил Алвизи, пытаясь выгородить своего подзащитного.
— Безусловно. — Кау поднялся и протянул руку адвокату.
Он только хотел как следует припугнуть Дзуккини. Останься тот с ним наедине хотя бы на час, капитану удалось бы получить от парня чистосердечные признания по поводу сбыта наркотиков, расистской деятельности организации и поджога гипермаркета. Для того чтобы заставить его признаться в убийстве, даже имея на руках результаты ДНК-экспертизы и информацию о звонках с мобильного, потребовалось бы больше времени. Но в конце концов он бы во всем сознался.
Молодой карабинер вывел на принтер данные компьютера и распечатал протокол допроса в трех экземплярах. Дзуккини с отсутствующим видом подписал его и вышел из комнаты в сопровождении Алвизи. За металлической дверью его уже ждала охрана.
Де Сантис и Кау удалились в противоположную дверь и, пройдя сквозь несколько кордонов, подошли к охране у входа, чтобы получить обратно документы, после чего направились к служебной машине прокуратуры, где их ждал водитель.
— Что ты об этом думаешь? — спросил заместитель прокурора.
— Он не признается в убийстве Лукмана и не возьмет на себя поджог гипермаркета. Алвизи он заявил, что ни в чем не виновен.
— Это еще нужно доказать.
— Изнасилование он также будет пытаться отрицать. Да, они принимали наркотики, и он просто не смог себя контролировать. Девушка сначала была согласна, а все остальное он уже не может вспомнить.
— А как мы поступим с его алиби в ночь поджога гипермаркета?
— Он совершил ошибку, назвав нам имена товарищей. У меня есть гипотеза: они какое-то время оставались на вилле, потому что были загримированы.
— Для чего?
— В течение дня до закрытия гипермаркета они успели разбросать зажигательные бомбы на виду у телекамер. Чтобы их лица не остались на пленке, они использовали грим, парики, накладные бороды и усы, ведь они и не подозревали, что последствия поджога будут столь значительны и уничтожат все улики. Затем вернулись на виллу, просидели там до двух часов ночи, после чего сели в машину и отправились обратно к магазину. Приведя в действие механизмы, они спокойно удалились. Дальше дело за них довершил огонь.
— Но почему они это сделали?
— Вероятно, потому, что они нацисты. Захотели поднять волнения в городе и для начала вскрыли живот Лукману. Потом подожгли торговый центр. «Красные» гипермаркеты стоят у них поперек горла: вы же видите, кто ходит туда за покупками.
— Что ж, мы их возьмем.
