— Ветер надел его на себя и бежит через поле, — засмеялся Пётрусь и помчался ловить беглеца.
Тётя сказала, что обеда сегодня не будет.
— Во всех комнатах воет, а на кухне — дикий танец.
Ребята пошли посмотреть. И в самом деле, над конфорками крутился дым, а из поддувала то и дело вырывались языки пламени.
Тётя залила огонь водой, тот зашипел в бешенстве. Немного успокоившись, тётя вытерла со щеки сажу и стала прислушиваться к странным голосам на чердаке. Там что-то трещало, выло, позванивало…
Кася ринулась наверх первая. За ней — Пётрусь. Открытая оконная створка грохотала, в уголке позванивали жестяные банки и бутылки. По балке вышагивал Тимонек. Он направлялся к старинным часам и вглядывался в их дверцы, расположенные под резным карнизом. Вдруг ветер завыл громче, дверцы с треском распахнулись, и из них выскочила кукушка.
— Ку-ку! Ку-ку!..
Ребята принялись считать: одиннадцать, двенадцать… Что это, ещё не всё?.. Тринадцать!
Но кукушка не спряталась, не захлопнула дверцы. Она выпорхнула из часов, а следом за ней оттуда вылетели с весёлым шумом птицы — чирикающие, поющие.
— Это не кукушки! — закричала Кася. — Как много!..
Птицы замелькали повсюду — голубые, розовые, хвосты у них были пёстрые, хохолки золотистые. Они расселись на балках, стали чистить пёрышки, постукивать клювом о дерево. И опять вспорхнули, подхваченные ветром.
— Глади, как смотрит на них Тимонек, — шепнула Кася.
И в самом деле, глаза у Тимонека разгорелись а голова крутилась, как на пружинах.
— Не поймает, — с уверенностью произнёс Пётрусь. — Они не дадутся.
— Что это? Они замолчали?
Птички, действительно, перестали чирикать, зато дети услышали кукушку, та точно дала сигнал. Она прокуковала несколько раз и впорхнула в распахнутые дверцы. И тогда — следом друг за другом — в часы возвратились птицы.
Дверцы захлопнулись с лёгким треском, на чердаке стало темно.
— Ты знаешь, откуда они взялись? — спросил Пётрусь. — Я знаю.
— Я тоже знаю, — выпалила Кася. — Ведь часы заколдованные. Они спали там, и этот ветер их разбудил.
Но Пётрусь помотал головой.
— Нет. Их высидела кукушка. Она всегда подбрасывает птицам свои яйца. А птицы рассердились, подбросили ей свои и заперли её в часах, вот и пришлось ей высиживать птенцов.
Обеда в этот день и в самом деле не было. Тётя подогрела на электрической плитке вчерашние пирожки и сварила компот. В банке она обнаружила печенье. Но печенья было немного, и тётя отправилась в кладовую.
— Я дам вам ещё мака с сахаром, ладно?
Заметим, кстати, что Пётрусь считал мак лучшим десертом, который вкуснее всего, когда в трубе воет ветер и когда можно слушать эти завывания, сидя в комнате.
— Обед был не настоящий, но очень вкусный, — заявила Кася и отправилась на чердак искать ленточку от волос. Где ж она могла её потерять? Кася посмотрела по сторонам и вдруг услышала что-то похожее на писк. Точно птичка прочирикала у неё над головой.
И действительно, рядом с часами сидела птичка, маленькая, нахохленная.
— Ага, ты не успела влететь в часы. Погоди, сейчас мы тебе поможем. — Кася взяла птичку в руки. Влезла на сундук и приложила ухо к часам. Не услышит ли она, как чирикают птицы, как шелестят их перья? Но в часах тихо, ни звука.
«Переведу стрелки тринадцать раз, может, кукушка выскочит», — подумала Кася.
Она осторожно притронулась к стрелкам — сделала тринадцать кругов. Но и это не помогло. Часы молчали — они забыли, что из них вылетели недавно пёстрые птички.
Тут появился Пётрусь. Кася протянула ему птичку.
— Да, она не успела и осталась, — подтвердил Пётрусь. — Но часы закрыты. Отпустим птичку, пусть летит себе в лес.
Ребята подошли к окошку. Ветер успокоился, и деревья расправляли помятые усталые листья.
Пётрусь поднёс птичку к окну.
— До свиданья, птичка. Расскажешь в лесу о кукушке из часов и о птицах, которые здесь летали.
И птичка выпорхнула из окна. И в солнечных лучах видно было, что птичка эта вовсе даже не простая, что брюшко у неё золотистое.
МАКОВЫЙ ДЕНЬ
Когда с цветов мака осыпались лепестки, к ним перестали прилетать бабочки, потому что маковки совсем не похожи на цветы. Они блёклые, тусклые; маковые зёрнышки вот-вот высыпятся из них на землю.
— Да, кончается лето, — задумчиво протянула тётя. — Буду срезать сегодня маковки.
Она расстелила на земле рогожу. На неё надо класть срезанные маковки. Пётрусь и Кася глянули на грядку с маками. Совсем недавно они видели здесь маковый домик с трубой, из которой валил разноцветный дым. Здесь им встретился король, у которого не было бороды и короны.
— Где же это случилось? — и ребята принялись искать это место.
Кася показала Пётрусю большую маковку — самую большую из всех маковок.
— Вот эта. Конечно, эта. Она больше всех. Тётя, давай эту маковку мы оставим, не срезай её, пожалуйста, — попросил Пётрусь.
Тётя не могла понять, почему именно эту маковку надо оставить.
— Такая большая. Сколько в ней маку! Жалко!
— Как ты не понимаешь, тётя! Это не простая маковка.
— Она такая же точно, как другие, — ответила тётя. — Только вьюнок вокруг обвился, до самого верха.
— Вот именно. В этом вьюнке — рюмочки для вина, а в маковке живёт маковый король. Когда он устраивает пир, его слуги берут рюмки, и все пьют из них вино.
— Видишь, тётя, над маковкой бабочку? — спросила Кася.
— Вижу.
— Это паж короля. Должно быть, маковый король послал её к стручковому королю.
— Ладно, — согласилась тётя. — Что же в таком случае делает лягушка в траве?
Лягушка, крохотная, зелёная, сидела под самым большим маком и не бежала прочь, хотя над ней склонились люди.
— Ты думаешь, тётя, это лягушка? Это принцесса, она приехала в карете. На голове у неё корона, надо только вглядеться. А карета стоит, наверно, рядом, в настурциях.
— Ты согласна, тётя, что маковый домик должен здесь остаться? — не унимался Пётрусь.
— Пусть остаётся. — И тётя принялась срезать маковки по соседству — те, к которым не подлетала
