освобождении населенных пунктов, а в том, чтобы отрезать ему все пути отступления и превратить предгорья Кавказа в могилу для оккупантов.
4 января в штаб Закавказского фронта позвонил Сталин и лично продиктовал директиву для командующего:
В заключение Верховный потребовал, чтобы командующий фронтом немедленно выехал в полосу Черноморской группы, которая должна перейти в наступление не позднее 12 января, «не откладывая этого дела ни на час, не дожидаясь подхода всех резервов».
Что касается Северной группы войск, то Ставка рекомендовала не вытеснять противника, а подвижными соединениями охватывать его фланги и выходить на тыловые коммуникации с целью нанесения поражения врагу и захвата его техники. Штаб Тюленева ответил: «Есть!» — и тут же настрочил стопку бесплодных приказов в лучших традициях довоенных маневров. Что нисколько не помешало немцам продолжать организованный отход.
7 января Генеральный штаб провел анализ действий Северной группы и представленного ею плана «дальнейшего преследования противника». В документе отмечалось, что практика распыления сил кавалерийских корпусов и танковых групп продолжается, а войскам ставятся нереальные задачи: так, Кубанскому кавалерийскому корпусу предлагалось к 9 января овладеть Ворошиловском, удаленным на 200 километров от расположения корпуса; самой отстающей 58-й армии ставилась задача преодолеть за два дня свыше 100 километров. В то же время 9-я армия, имевшая наибольшее продвижение, задерживалась на месте на три дня и выводилась в резерв.
Генштаб со своей стороны предложил: продолжать наступление 9-й армии на Георгиевск, Минеральные Воды; основные силы подвижных войск использовать на правом фланге на путях отхода противника в районе Невинномысска, «а возможно, и глубже». На левом фланге иметь минимальные силы, чтобы они только сковывали, а не выталкивали противника из предгорий Главного Кавказского хребта. В тот же день два кавалерийских корпуса, обе танковые группы и 62-я стрелковая бригада были объединены в конно-механизированную группу под командованием генерал-лейтенанта Н.Я. Кириченко. Правда, неизвестно, когда эту новость получил сам генерал, поскольку командование Северной группы в очередной раз утратило связь со своим правым флангом. Впрочем, и Кириченко вряд ли знал, где находятся его дивизии, поскольку сей генерал-сказитель никогда не приближался к линии фронта ближе чем на 40 километров и радиосвязи с подчиненными штабами не имел.
Бывший унтер-офицер царской армии Н.Я. Кириченко в Гражданскую войну командовал карательным полком ВЧК. В 1924 году был назначен командиром бригады, в 1937-м — командиром кавалерийской дивизии, в марте
1941 года — командиром 26-го механизированного корпуса в Северо-Кавказском военном округе. В июле, в боях под Витебском, корпус прекратил свое существование. 17 мая
1942 года генерал-майор Кириченко принял под свое командование остатки разбитой в Крыму и эвакуированной на Тамань 51-й армии. В начале июня армию перегруппировали на Дон, но уже с новым командующим. Николай Яковлевич, побыв командармом 24 дня, стал командиром 17-го казачьего кавалерийского корпуса. Первоначально корпус создавался как добровольческое формирование, основной его контингент составляли казаки непризывного возраста. Задачей корпуса, в состав которого вошли 12-я и 13-я Кубанские, 15-я и 116-я Донские кавалерийские дивизии «легкого типа», являлось стеречь восточное побережье Азовского моря и Таганрогского залива. Пока противник отсутствовал, генерал Кириченко с этой задачей легко справлялся.
Однако 25 июля немцы приступили к реализации плана «Эдельвейс» по завоеванию Кавказа. Мощными ударами с плацдармов в нижнем течении Дона они взломали оборону Южного фронта и повели наступление на Ворошиловск и Краснодар. 28 июля корпус Кириченко вошел в состав Приморской группы Северо-Кавказского фронта, прикрывавшей Краснодарское направление и Таманский полуостров. В этот же день командовавший фронтом маршал С.М. Буденный приказал всем подведомственным войскам немедленно перейти в контрнаступление, повсеместно разгромить врага и восстановить положение, в частности 17-й кавалерийский корпус вместе с войсками 18-й армии должен был отбить у противника Батайск. Затея провалилась, но на рубеже реки Ея состоялось боевое крещение казаков, атаковавших станицу Кущевская.
Об этом бое писал в ЦК ВКП(б) заместитель командира корпуса полковник Бардадин: «Атака в 8 часов утра 29 июля не состоялась, так как опоздали два полка 13-й кавдивизии, и с выходом их в исходное положение атака началась в 11 часов 30 минут. С началом атаки противник обрушился артиллерийским, минометным и пулеметным огнем на атакующие группы конницы, вследствие чего полки понесли большие потери в людском и конском составе, атака захлебнулась и конница повернула назад. Пешие части 15-й кавдивизии подошли к южной окраине Кущевки и дальше продвинуться не смогли. 24-й полк участия в рубке не принимал, неся потери от огня противника, вернулся обратно. 33-й полк 13-й кавдивизии участия в рубке не принимал, понеся большие потери, чем 24-й полк. Полк, действующий на вспомогательном направлении, участия в атаке не принимал, так как с ним не было связи, и только в 15 часов командир полка по личной инициативе решил выполнить поставленную задачу, напоролся на огонь противника, понес потери и отошел в исходное положение.
В результате атаки наши части станицу Кущевку не заняли, противник остался на занятых им позициях. Потери с нашей стороны — 400 человек убитых и раненых, около 200 лошадей. Со стороны противника — максимум 100–150 зарубленных и покалеченных, 3 человека пленных. Трофеи — 6 мулов, 5 автоматов».
В этих труднейших условиях в полной мере начал проявляться истинный талант генерала Кириченко — литературный. Штабу фронта он доложил, что казаками изрублено 5000 человек (!), 300 человек взято в плен, уничтожено 50 танков (!!), захвачены богатые трофеи. Откуда в 198-й пехотной дивизии оказалось столько танков — тайна сия велика есть. Наши военно-патриотические историки не задумываясь перепевают баллады, то есть боевые донесения, Кириченко: «Под станицей Кушевская конники на галопе подлетали к танкам, спрыгивали на броню и бутылками с горючей смесью поджигали машины (!)». Поскольку сразу после свершения этих героических дел корпус, потерявший свыше 40% личного состава, резво отступил за реку Кубань, повторно пересчитать «зарубленных» немцев и «сгоревшие» танки не удалось. 10 августа 17-й кавалерийский корпус и 18-я армия получили новую задачу: закрыть дорогу на Туапсе. Но уже через два дня догнавший-таки конников противник форсировал реку на участке кубанцев и прорвался в район Хадыженской. Военный совет фронта отмечал:
12-я и 13-я кавалерийские дивизии начали отход на станицу Апшеронскую, но
